Скорая помощь на вертолете: московские пилоты и врачи — о своей работе
В начале февраля на территории больницы им. Юдина начала дежурить авиамедицинская помощь. На сегодняшний день уже более 600 человек доставили в больницу на вертолете. «Афиша Daily» поговорила людьми, которые работают в воздушной скорой помощи.
В Центре экстренной медицинской помощи (ЦЭМП) находится 5 вертолетов Московского авиационного центра (МАЦ), которые выделены на авиамедицинские перелеты. Все они серии BK-177 С-2 — один из лучших медицинских вертолетов в мире. Она сертифицирована для полетов над городом и может прибыть на место в любое время суток.
Внутри вертолет оснащен необходимым медицинским оборудованием, которое позволяет не просто транспортировать пострадавшего в медицинское учреждение, но и оказывать помощь. Есть аппарат для вентиляции легких и проведения импульсной терапии: то есть применить дефибриллятор врачи могут в полете. А также все необходимое для поддержания жизнедеятельности больного.
Перед каждым вылетом команда анализирует метеоусловия, оценивает возможности и выбирает маршрут полета, чтобы выполнить задачу максимально безопасно. В 90% случаев бригада вылетает на вызов. Конечно, бывают условия, когда это сделать невозможно, например, во время шквалистого ветра и ледяного дождя.
В 2019 году санитарной авиации в Москве исполнится десять лет. За это время удалось спасти жизни более 5500 человек.
Вячеслав Каленов
Пилот, заместитель командира второй авиационной эскадрильи МАЦ
Пилоты дежурят 2–3 дня в неделю по 12 часов. День заступления на службу начинается с медицинского осмотра. После мы едем на аэродром, анализируем погоду и проводим небольшой брифинг со всем экипажем. Каждый день в течение часа техники готовят вертолет — проверяют работу приборов. Но мы можем вылетать на вызовы только еще раз осмотрев вертолет: ответственность за жизнь врачей и пациента на борту лежит полностью на пилоте.
Все звонки от пострадавших поступают в ЦЭМП. После этого врачи ЦЭМП связываются с коллегами, которые находятся в непосредственной близости к месту происшествия. Если они не могут срочно прибыть туда — вылетаем мы. На словах звучит долго, но норматив вылета — 10 минут. На самом деле мы управляемся за 5–7. По прибытии на место врачи оказывают первую помощь и готовят пострадавшего к транспортировке в медучреждение. Дальше летим в Юдинскую или пятнадцатую (Городская клиническая больница № 15 имени О.М.Филатова. — Прим. ред.) больницу.
Несмотря на то, что в Москве есть множество вертолетных площадок и в медицинских учреждениях, и на территории ТиНАО, почти всегда нам приходится садиться в неприспособленных для этого местах. Например, когда случается происшествие на дорожно-транспортных объектах и стройках. В таких случаях пилот подбирает место приземления с воздуха, благо нас этому обучают. Главное условие — безопасная посадка. Если это невозможно сделать по нормативам рядом с местом вызова, мы выбираем площадку дальше.
Мне приходилось садиться на школьные стадионы и я очень благодарен школьным работникам и учителям: чтобы освободить площадку, они всегда оперативно организовывали детей, и мы могли быстро сесть и оказать помощь пострадавшему.
Полеты над Москвой для большей надежности выполняют два пилота. Вертолет двигается со скоростью больше 200 км/ч, и даже в самую дальнюю точку, вроде ТиНАО, можно долететь в течение 15 минут. И этот «золотой час», в течение которого необходимо оказать первую помощь, может спасти жизнь человека.
МАЦ участвует во многих операциях по спасению людей. Наши вертолеты перевозили пострадавших в Керчи детей из аэропортов в больницы Москвы. Когда человек получает серьезную травму, тратить время на то, чтобы перевезти его на наземном транспорте, просто нельзя.
Сергей Агафонов
Врач Центра экстренной медицинской помощи Департамента здравоохранения города Москвы
Авиамедицинская бригада наглядно демонстрирует правило «золотого часа» — скорость оказания помощи. По московским пробкам скорая помощь, увы, не всегда прибывает на место происшествия вовремя.
Вертолет может вылететь на любые вызовы, но срочность в каждом индивидуальном случае определяем мы. В случае соматических заболеваний — инфарктов и инсультов — решение о том, стоит ли вылетать вертолету, принимает врач. Пациенты с острыми нарушениями мозгового кровообращения также направляются в больницу вертолетом, тем самым мы укладываемся во время, которое необходимо для спасения человека.
Врачей к полетам на авиамедицинской технике готовят на базе Всероссийского центра медицины катастроф «Защита». Мы дежурим 2–3 раза в неделю в течение 24 часов. Есть комнаты отдыха, где можно прилечь, но нам всегда нужно быть в форме и постоянной готовности к вылету.
В вертолете есть все необходимое оборудование для случаев реанимационного и травматологического профиля. По сути, это реанимация в воздухе: происходит постоянный мониторинг жизненно важных показателей в режиме онлайн. А уже по прилету врачи, которым мы передаем пациента, могут оказать дальнейшую помощь.
В нашем центре врачам, чтобы они умели работать везде, постоянно чередуют смены: назначают то на автомобили, то в вертолеты. Но пока что специалистов, которые умеют оказывать авиамедицинскую помощь, в разы меньше, чем на наземном транспорте.
Константин Верещагин
Начальник отдела Полетного информационного обслуживания (ПИО)
Я закончил авиационное училище и до пятидесяти лет летал на истребителях, теперь работаю диспетчером здесь и руковожу полетом вертолетов. При взлете и приземлении сообщаю пилотам об условиях посадки: о ветре, давлении и температуре воздуха. Когда вертолет выходит из моего поля зрения, им руководит Московский зональный центр.
Мой рабочий день длится 12 часов. По графику нам выделено 2 часа отдыха, но на это время нас никто не сменяет, так что это сугубо теоретические цифры — всегда нужно быть готовым к работе. Самая хорошая погода для полетов — сегодня. Солнце, чистое небо и почти нет ветра. У пилотов это называется «мульон на мульон», то есть видимость миллион на миллион. Или ПМУ — простые метеорологические условия. А есть СМУ, то есть сложные метеоусловия, — это облачность и плохая видимость.
В день бывает до 6 вылетов. Раньше диспетчер мог разрешить или не разрешить полет. Теперь за все отвечают сами пилоты и врачи, а я только информирую командира экипажа об условиях полета. Кстати, это мой последний месяц здесь: выхожу на пенсию.
