«Однажды потерял гонорар в 5 тысяч долларов». Как крутой драматург совмещает три профессии
Один из самых известных белорусских драматургов Дмитрий Богославский совмещает три профессии. Кроме написания пьес он играет на сцене столичного Молодежного театра и ставит спектакли как режиссер. В интервью TUT.BY Дмитрий рассказал, как любовь и КВН помогли ему написать первую пьесу, при каких обстоятельствах он потерял гонорар в 5 тысяч долларов и как рождение ребенка изменило его жизненную философию.
Дмитрий Богославский родился в 1985 году в Минске. Окончил Белорусскую государственную академию искусств. С 2008 года — актер Молодежного театра. Как режиссер поставил там спектакли «Саша, вынеси мусор», «Человек из Подольска» и DreamWorks, в Новом драматическом театре — «Из жизни ископаемых». Пьесы Богославского «Любовь людей», «Тихий шорох уходящих шагов» и другие активно ставятся в России, Украине, Румынии, Грузии, Польше и, конечно, Беларуси.
«До сих пор радуюсь, что „Зеленстрой“ работает круглосуточно»
В мир театра Дмитрий попал из КВН. Причем не белорусского, а калмыкского (наш собеседник до 18 лет жил в этой республике).
— Я вырос в маленьком городке Элиста. Это как Молодечно. Только в Молодечно дома побелены, а в Элисте в то время была разруха. Я с таким восторгом смотрел на Минск. До сих пор радуюсь, что «Зеленстрой» работает круглосуточно. Сейчас, конечно, в Элисте все изменилось, но тогда там была атмосфера какой-то тоски, близкая к фильмам Андрея Звягинцева.
В Клубе веселых и находчивых играл старший брат Дмитрия, примеру которого он последовал. Будущий драматург учился вместе с Сангаджи Тарбаевым (телеведущим, капитаном команды КВН «Сборная РУДН»), выступал в Рязани, Воронеже, Сочи.
— По жизни я безалаберный дурачок, а куда поступать безалаберному дурачку? Шучу. Когда играл в КВН, писал всякие «шуточки», тексты для выступлений. Поэтому хотел на актерское, но вылетел с последнего тура в минской Академии искусств. Мне посоветовали не идти в Университет культуры, а поступать в колледж. Там мне заложили базу, и к третьему курсу я понял, что хочу заниматься именно театром. Потом уже поступил в академию.
Попытка «состыковать» КВН и театр оказалась трудной.
— На каникулах после первого курса колледжа я приехал домой и попытался перенести технику актерского погружения в КВН. Мол, «подождите, вот здесь нужна оценка, а здесь пауза». Выглядело это нелепо. А в театре мне было сказано, что КВН — фигня, я это принял. Хотя театр по воздействию, наверное, сильнее. (Смеется.)
Какой-то период Дмитрий присылал ребятам приходящие в голову шутки и помогал на дистанции. Но от текстов КВН до первой пьесы прошло немало времени.
— Однажды пришла любовь-морковь, а с ней стихи. Потом я подумал: зачем писать стихи, если учишься на театральном? Надо писать пьесы. Еще в колледже написал пьесу «Пешка» на пять страниц блокнота и забыл про нее. А уже во время учебы в академии Сережа Анцелевич и Витя Красовский (белорусские режиссеры и драматурги. — Прим. TUT.BY) говорят: «Тут центр белорусской драматургии открывается, ты же писал что-то». Нашел блокнот, открыл, дописал, и Сережа поставил дипломный спектакль по моей пьесе. Вот так впервые мой текст увидел мир. А потом было драматургическое затишье на четыре года.
«Когда я начинал учиться, в академии можно было даже ночевать. Потом нас стали выгонять в 23.00, потом в 22.00»
У Дмитрия около семнадцати пьес, но о половине из них драматург предпочитает не говорить. Теперь он воспринимает их как эскизы, хотя они попадали в шорт-листы конкурсов, а некоторые были поставлены. При этом Богославский не изучал азы драматургического мастерства.
— В академии мы читали «Поэтику» Аристотеля, труды Дени Дидро, это было полезно. Но панацеи-то все равно в этих знаниях нет. Если бы кто-то из современных авторов мог сказать: «Складывайте один плюс один и получайте два», — но такого не бывает. Отчасти в этом моя сценарная беда: не могу подчиняться правилам «кино», писать сценарии по схеме. Хотя некоторые вопросы, связанные с драмой, разбираются в книгах по режиссуре. То есть профессиональные книжки взаимозаменяют друг друга хорошо.
Дмитрий вспоминает свои студенческие годы как время юношеского максимализма.
— На первом курсе мы стояли с однокурсниками и кричали: «Какой нафиг Станиславский, сейчас мы расскажем, как надо существовать на сцене». Потом уже начали отрицать не Станиславского, а других. Конечно, так ты находишь свой путь. Но было бы здорово, если бы, отрицая систему, мы бы в ней еще и очень хорошо разбирались. Если честно, сейчас я жалею, что, делая упор на спецпредметы, прогуливал философию, литературу, эстетику. Смешно, да? Поэтому до сих пор наверстываю.
При этом академическая система, по мнению Дмитрия, была достаточно противоречивой.
— Во время учебы нам даже не разрешали брать для постановки тексты Виктора Пелевина — абсурдно, но было и такое. Когда я начинал учиться, в академии можно было даже ночевать, потом нас стали выгонять в 23.00, потом в 22.00. Конечно, я утрирую, но ведь это действительно печальная тенденция. Понятное дело, что студенты иногда и выпивают, и балаганят. Но цель была одна: заниматься профессией все свободное время, искать истину. Не знаю, как сейчас чувствуют себя студенты в творческих вузах.
Как и многие выпускники театрального, Богославский вел корпоративы, работал аниматором.
— Даже перед президентом ходил в ростовом костюме кота Матроскина на День независимости, махал всем рукой. Жаль, фото не сохранились. (Смеется.)
«Мой брат не замечает, как стареют мои близкие, а я вижу, как папа хмелеет с третьей рюмки»
Еще на третьем курсе Дмитрий стал работать актером в Молодежном театре, где «служит» и сейчас.
— В Академии искусств уже долгое время нет студенческого театра. Актер приходит в профессиональный театр и не понимает, как должна быть налажена работа, ведь в студенческом коллективе тоже есть люди, кто занимается реквизитом, костюмами, помогает режиссеру. Молодежный театр меня, студента, много чему научил.
Активно писать Дмитрий начал в 2009-м, когда Молодежный театр ушел на капитальный ремонт — актерской работы было мало. Тогда же пьеса «Брачо» попала на московский конкурс. Поворотной для творческой карьеры стала пьеса «Любовь людей», написанная в 2011 году.
— Я попал в мир взрослой драматургии с этой пьесой, но в какой-то момент стал ее ненавидеть: мол, я столько пьес потом написал, а активно ставят только ее. Отпустил эти мысли только после разговора с Ярославой Пулинович (российский драматург. — Прим. TUT.BY). Она сказала важную вещь: «Зачем переживать. У меня тоже есть хит, „Наташина мечта“, он меня кормит, но и все остальное тоже ставится». После популярного текста сразу появляется огромная ответственность, потому что есть первая большая пьеса, двухактовое полотно на три часа, и есть страх второго шага.
Пьесы Дмитрий пишет около полугода-год, но наработки могут быть и совсем старыми.
— Я считаю, что пьесы должны вызреть, для меня невозможно писать по тексту в месяц. Поэтому, когда приходится писать на заказ, сразу предупреждаю, что придется подождать. Для меня написание пьесы — мучительный процесс, текст — это не ребенок, но и не чирей, это что-то другое. Иногда запишешь в заметки слов восемь, посмотришь на них — и вот оно, все срослось, вызрело.
На вопрос о том, как он выбирает темы пьес, Дмитрий становится очень серьезным.
— У меня прошло время, когда текстами я закрывал свои психологические проблемы. Пьеса — это поиск ответа на какой-то вопрос, ответ очень часто не находится, но главное — именно постановка вопроса. Теперь я осознанно понимаю, на что собираюсь обратить внимание людей. А до этого был только вопрос: так или не так что-то происходит. В «Любви людей» есть юношеская попытка проанализировать аспекты любви: дружеской, родительской, романтической. «Тихий шепот уходящих шагов» (ставился в Купаловском театре, идет в Республиканском театре белорусской драматургии. — Прим. TUT.BY) откликнулся на историю моей семьи: я приезжаю в Калмыкию раз в год и отчетливо вижу, как стареют мои близкие. Мой родной брат этого не замечает, он видит их чаще, а я замечаю, как папа хмелеет с третьей рюмки. Это все накладывает отпечаток на восприятие мира, приходит понимание, что надо беречь родных, относиться к жизненным процессам как-то по-другому.
«Его жена мне ответила, что мужа убили, но если хотите — делайте спектакль»
После учебы Дмитрий долгое время не занимался режиссурой, но любовь к современным текстам у него оставалась:
— Я всегда хотел ставить тексты про современников. Еще в академии у меня был замысел проекта «Бегунки» по книге одного екатеринбургского автора. История про то, как людей выводят из наркотической зависимости: как привязывают их к батареям, чтобы вывести из ломки, отпаивают бульоном, колют препараты. Это был 2007 год, я собрался делать спектакль, написал автору письмо, чтобы взять у него разрешение на постановку. А его жена мне ответила, что мужа убили, но если хотите — делайте спектакль. В этот момент во мне что-то перевернулось.
В 2016 году Дмитрий заявил о себе как режиссер спектаклем «Саша, вынеси мусор» по пьесе современного украинского драматурга Натальи Ворожбит. Постановка про любовь, быт постсоветских семей и войну в Украине вызвала резонанс не только среди профессионалов, но и зрителей.
— В Беларуси многим режиссерам легче сказать, что современной драматургии не существует. Я еще в 2012-м приносил дирекции театра «Иллюзии» Ивана Вырыпаева и предлагал как-то реализовывать. Но тогда никто не понимал, кому будет интересно слушать четыре монолога о любви, какими способами воздействует современная драматургия и как ее ставить. Ведь мы привыкли, что лавочка на сцене — улица, стол — это дом. Я постоянно приносил пьесы. У меня спрашивали: «Ты это сам хочешь поставить?» Я отвечал, что если надо, то поставлю. Поэтому спасибо нашему директору. У меня до сих пор нет больших режиссерских амбиций, но при этом режиссура мне очень интересна.
При этом Дмитрий честно признается, что режиссура дается не всегда легко.
— Я всегда нахожусь в состоянии конфликта с самим собой, всегда сомневаюсь. Считается, что режиссер — это железный человек, должен прийти и всех «построить». А мне важно не потерять момента диалога с актерами. Мы очень мало обращаем внимания на их личности, гражданскую позицию, желание что-то сказать. Поэтому, если режиссер не знает актера, а просто указывает, что надо делать так-то и так-то, для меня это неправильно.
«Режиссура — это очень легко: это как будто ты едешь на велосипеде, но вокруг все горит, и велосипед горит, и ты горишь»
Сейчас Богославский совмещает три профессии — драматурга, актера и режиссера. Это более привычно для российского контекста, в Беларуси таких людей — единицы. И это, по словам Дмитрия, действительно сложно, хотя помогает переключаться.
— Это разные миры, разные способы существования. Работая актером, ты должен с любым настроением выйти на сцену, настроенный на режиссерскую задачу, донести до зрителя настроение, идею. И никого не волнует, что ты чувствуешь, что у тебя произошло. С режиссурой проще, можно сказать: «Извините, давайте не будем завтра репетировать, очень нужен выходной». Но при этом есть прекрасная шутка, что режиссура — это очень легко: это как будто ты едешь на велосипеде, но вокруг все горит, и велосипед горит, и ты горишь. Драматург вообще может сказать: сегодня я «тюленю», лежу на диване и смотрю телик.
Однажды я потерял гонорар в 5 тысяч долларов: физически не мог взять драматургический заказ, потому что надо было выполнять актерский план в родном театре. Тогда очень расстроился, а потом стал относиться к этому проще. Наш директор всегда напоминает: «Не забывайте, ребята, где лежит ваша трудовая книжка». И в этом есть своя правда. К тому же часто удается совмещать.
По словам Дмитрия, театр — это фанатизм, любовь на уровне сердца, которую не вытравишь.
— Однажды был смешной случай, связанный с совмещением драматургии и актерства. Мы поехали в Румынию на гастроли, а нашим гидом был актер румынского театра. И вот наши ребята ему говорят: так вот же, Димка Богославский, о пьесах которого вы говорили — а в Румынии идут спектакли по моим текстам. У актера случился диссонанс: многие думают, что Богославский старый еврей, а на самом деле это пацан с сигаретой и в наушниках, бегающий по улице.
Иногда Дмитрий, как и другие драматурги, попадает в неловкую ситуацию: театры не предупреждают, что поставили спектакли по его пьесам.
— Однажды бывшая одногруппница мне рассказала, что на фестивале какой-то пьяный режиссер кричал, мол, поставил «вашего Богославского» лучше всех. Пришлось разбираться. Иногда мне коллеги из Москвы пишут: «Дима, а ты в курсе, что у тебя премьера? А то вот такой-то театр славится тем, что авторов не оповещает». Смешно ведь, они дают рекламу в интернете и думают, что драматурги не узнают. Поэтому приходится раз в несколько месяцев гуглить названия своих пьес и переходить по ссылкам премьер. Один театр и вовсе предложил заключить договор с моим братом, потому что он живет в России, а потом сказал: «Ну вы же понимаете, что его имя и на афише будет?»
«Таксисты слегка странные люди — часто говорят так, будто всё знают, как жить надо, что со страной делать»
Что вдохновляет драматурга? «Неуспокоенность людей».
— Меня вдохновляет тот редкий момент, когда сталкиваешься с гражданской позицией. Когда в РТБД последний раз играли спектакль «Мабыць?» (спектакль уже не в репертуаре. — Прим. TUT.BY) про современных белорусов, на обсуждение осталось больше половины зала. Всем было важно высказаться, ценно, когда люди постоянно ищут ответы.
Вот, например, таксисты слегка странные люди — часто говорят так, будто всё знают, как жить надо, что со страной делать. А мне кажется, тот момент, когда мы многое можем высмеять, ушел. Пора задаться классическим гоголевским вопросом: «Над кем смеетесь?» Как гражданина меня раздражает, что высмеивают страну, надо думать, как изменить ситуацию, начинать с себя. Для меня надо понимать, в чем гражданская позиция драматурга. Кому-то хватает тем любви, жизни и смерти. Но для меня тема предательства сейчас звучит важнее.
Однако главное — все же семья (как и работа).
— Все творческие люди много раз слышали фразу: «Чего вы так переживаете, это всего лишь театр». Я был с ней не согласен. Но вот я стал старше, у меня появилась дочь, и я поменял свое мнение: эта фраза помогает не замкнуться в творческом мире, ведь есть вещи поважнее театра. Когда учишься, ты «варишься» четыре года в аудитории, в каких-то кубиках, черных лосинах. Потом работаешь актером, режиссером, драматургом. Но ведь надо наблюдать за жизнью, проживать ее, ведь только тогда ты сможешь о ней говорить через творчество.
Появление ребенка, признается драматург, повлияло на восприятие профессии.
— Быть отцом — это большая ответственность. Я в своих пьесах говорил о проблеме отцов и детей, но понимаю, что придется поговорить еще раз, но уже не с позиции сына. Восприятие меняется. Вот вроде еще совсем молодым я написал «Любовь людей», а после рождения ребенка моя жена написала пост в социальных сетях, что только сейчас узнала, что такое любовь. И я по глупости обиделся. А потом пришло осознание, что одно чувство перерастает в другое, становится более объемным.
«Если тебе не хватает денег на курицу, кто мешает идти работать в такси?»
Тем, кто хочет написать пьесу, Дмитрий посоветовал бы «не думать о театре».
— Я понимаю, звучит противоречиво. Но писать пьесу нужно все же для себя и людей, писательский посыл должен быть чистым. Заезженная фраза, но «не могу молчать». Не надо думать, из какой кулисы выйдет актер или как же так ваш герой после сцены в грязи сразу переоденется в белый смокинг на балу. Этим должен заниматься режиссер. Ваша работа — сказать.
Одна из последних драматургических работ Дмитрия — инсценировка пьесы «Кандид, или Оптимизм» Вольтера для Могилевского областного театра кукол.
— Режиссер Игорь Казаков предложил режиссерский ход — переложить вольтеровский оптимизм на декларацию о правах человека. В ней очень много слов «должен», «обязан», и это наводит на странную мысль, а права ли это? Вроде как про свободу, но все должны. Для меня свобода — это безмятежность. Свобода — это как в калмыкской степи стоять. Ветер дует, а ты можешь пойти и налево, и направо. У тебя есть возможность спокойно заниматься чем ты хочешь.
На вопрос о том, что делать, если хочешь заниматься творчеством, но при этом ни в чем себе не отказывать, Дмитрий честно отвечает:
— Мы спокойно с женой едим курицу. Но если тебе не хватает денег на курицу, люби редьку или кто мешает идти работать в такси? Каждый сам делает свой выбор. Мы думаем, что американский рынок работает так: написал гениальный сценарий, положил деньги в банк и получай всю жизнь проценты, но и это не так. Надо работать, тогда все получится.
