Глава русского «Сотбис»: «Иногда сокровища сами нас находят»
Картина: Михаил Зражевский
Одним из членов жюри конкурса для молодых художников Untitled Prize стала глава русского «Сотбис» Ирина Степанова. «Афиша Daily» воспользовалась поводом, чтобы поговорить с ней о тучных 2000-х, смене интереса коллекционеров со старого искусства на современное и порядках внутри старейшего аукционного дома.
Ирина Степанова
генеральный директор «Sothebyʼs Россия и СНГ». Работает в компании с момента основания русского филиала в 2006 году
— Наш разговор начался с того, как вы заметили, что коллеги взяли для чая кофейные чашки. Буду ли я права, если предположу, что так на вас повлияла работа для аукционного дома — развила повышенное внимание к деталям?
— Когда долго работаешь с вещами, вырабатывается внимание к оформлению, обрамлению, упаковке. Но, возможно, это моя личная черта: я долго придумываю новогодние подарки, обожаю делать сюрпризы — жаль только, времени на это совсем нет.
— Вы пришли в «Сотбис» в 2006 году. Расскажите, пожалуйста, что это было за время? Сейчас кажется, что для художественного рынка в России это были тучные годы.
— В то время большого внимания русскому искусству со стороны мировых аукционов и мирового арт-рынка еще не уделялось, и для «Сотбис» оно было достаточно новой категорией. Все хорошо знали об аукционе 1988 года, который по-прежнему считают поворотным пунктом и точкой отсчета рынка современного искусства в России.
Мы активно работали и, конечно, следили за судьбами художников того аукциона. Но первое время мы чаще обращались к понятным для нас категориям: русскому XIX веку, авангарду, художникам, которых мы уже знали, у которых было имя.
— Вы помните, что тогда витало в воздухе?
— Атмосфера подъема: русские коллекционеры стремительно ворвались на международный арт-рынок. Это было особенно удивительно, учитывая, что внутренний рынок еще не был до конца сформирован. Самого понятия арт-рынка не существовало, тем более не существовало профессионального отряда журналистов, которые бы об этом писали или анализировали его тенденции. Это было время начала всех процессов: работали несколько галерей, проходили салоны, только-только открылся «Винзавод». Нам тогда было сложно определиться с художниками — понять, на кого из них стоит обратить внимание, кто из экспертов мог бы нам в этом помочь.
Появлялось много новых художников, и бум тех лет отразился на их рыночной стоимости: коллекционеры за все готовы были платить очень дорого и новых художников тоже ценили высоко.
«Это было время очарования. Все ждали, что благополучие будет надолго, если не навсегда, впереди — стабильность и только подъем»
Ирина Степанова
генеральный директор «Sotheby's Россия и СНГ»
22
ПОДЕЛИТЬСЯ
Но в России все может измениться стремительно. В нашей экономике было много взлетов, за которыми наступали падения. Наш рынок живет по своим правилам: очень трудно объяснять западным коллегам, почему здесь процессы развиваются иначе, чем во всем остальном мире, хотя должны были бы развиваться канонически.
— А вы себя в 2006 году помните? Вы в одном из интервью говорите, что «Сотбис» — огромная система, напоминающая министерство, с плановой экономикой. Вам не было страшно в нее встраиваться, не боялись, что это заставит вас как-то бюрократически мыслить, например?
— Страшно бывает, когда есть прошлый опыт и можешь оценить риски. У нас тогда не было сопоставимого опыта, который бы помог понять, какой объем и масштаб ответственности мы принимаем на себя. Помню только, что интересно было невероятно: мы работали сутки напролет до того момента, как в полной мере заработала вся система и сложился офис.
В итоге мы справились — хватало и сил, и энтузиазма. Конечно, случались и сложные моменты: никто из нас не был знаком с тем, как работает большая международная корпорация. В больших корпорациях уже есть свои хорошо отлаженные механизмы, часто действует закон «лучше меньше, да лучше». Это следует принимать, не расстраиваться и не переживать по поводу упущенных возможностей, решений, которые в конкретный момент могут показаться чудовищной ошибкой. Время показывает, что эта стабильность, система и двухсотлетний опыт работы аукционного дома оказываются мудрее, чем мои ожидания или мое представление о мире.
— Среди художников есть мнение, что как раз подъем рынка многих остановил: все начали повторяться, не выдержали испытания этими большими деньгами — и это испытание многих срезало. Полагаю, что, как человек, который поддерживает рыночную систему, вы с этим не согласны?
— Времена не выбирают. Это вопрос риторический, здесь нет однозначного ответа. Так устроен рынок: ситуация может стремительно измениться, и я не удивлюсь, если случится новый всплеск. Прошел золотой век, и нужно быть благодарным за то, что он был. Но сейчас мы в другой ситуации. Русское современное искусство, на мой взгляд, по-прежнему находится в изоляции, мало известно за пределами страны — и здесь можно надеяться только на улучшение экономической ситуации и на наших коллекционеров, молодое поколение, элиту, которая начнет выводить его на международную орбиту.
Я считаю, что наше искусство еще предстоит открыть миру. Его сильной стороной является наличие школы, которую утратили многие страны. Все западные эксперты очарованы техникой даже начинающих наших художников.
«Рисование — давно утраченный в современном искусстве навык»
Ирина Степанова
генеральный директор Sotheby's Россия и СНГ
ПОДЕЛИТЬСЯ
По большей части мировые академии искусств разрушены, классическому методу сегодня учат разве что в Петербурге, Москве, Турине. Я считаю, что наличие классической школы — это колоссальное преимущество наших художников. И это умение не отрицает современный подход, не тормозит развитие идей и живой мысли, а наоборот — дает больше свободы.
Но молодым художникам нужна помощь: они не умеют самих себя продавать и представлять. В начале нашей работы нас часто спрашивали, почему отечественные современные художники не стоят столько же, сколько американские. Этот наивный вопрос говорит о непонимании и устройства арт-рынка — того, что такое капитализация, какие колоссальные коллективные усилия музеев, экспертов, кураторов, журналистов за последние шестьдесят лет в Америке были направлены на то, чтобы рынок современного искусства сформировался.
Коллекционирование в Америке происходит на разных уровнях: богатые люди покупают топовые имена; люди с доходом ниже среднего коллекционируют на уровне, который им доступен, и очень гордятся тем, что в галерее или на арт-ярмарке купили современный рисунок или малотиражный постер. Это среда со многими слоями. В России невероятное количество талантливых современных художников. И не только в Москве: Новосибирск, Екатеринбург, Пермь, Нижний Новгород, другие крупные интеллектуальные центры с научно-технической элитой и активным бизнесом дают толчок развитию арт-среды. Пока нет достаточного количества потребителей и ценителей этого искусства, которые совместными усилиями подняли бы этот рынок, но этот процесс идет и требует времени.
— Одна из задач «Сотбис» — как раз поддержка молодого искусства. Как члена жюри Untitled Prize, думаю, вас можно попросить сделать свой прогноз о том, кто из молодых художников останется в истории?
— Это совсем молодое искусство, и в этом случае я бы не стала говорить о долгосрочной перспективе. Я уверена, это очень серьезное и хорошее начинание — шанс попасть в орбиту внимания кураторов, журналистов, музейщиков, дилеров для молодых художников, которые еще не известны, не представлены на ярмарках и в галереях.
Я бы хотела отметить нескольких художников, которых мы номинировали на премию.
Роман Сойда «Всякое сердце, ищущее привязанность»
1 из 6
Анастасия Кузнецова-Руф «Пока растет»
2 из 6
Анна Вишневская «Бранч»
3 из 6
Михаил Зражевский «Стагнация»
4 из 6
Валерия Мордашова «Маятниковый пассажир»
5 из 6
Анна Афонина «Художник»
6 из 6
— А кого вы любите из поколения постарше?
— Ольгу Чернышеву, Таус Махачеву, Юрия Пальмина, Сергея Сапожникова. Думаю, судьба этих художников уже складывается успешно. У меня дома есть работы Анны Желудь, Сергея Батынкова, Владислава Ефимова. Есть интересные украинские художники, мне нравится их яркое и энергичное искусство.
Но больше всего я люблю графику и живопись старых мастеров. И если бы могла купить любую картину в мире, это был бы старый мастер. Например Ван Эйк. Долгое время была очарована итальянским Возрождением, но со временем влюбилась в Северное.
— Вы думаете, аукционы под влиянием нового времени исчезнут, уйдут в онлайн-торги? Я просто не могу поверить, что однажды персона человека с молотком окажется никому не нужной.
— Аукционы в современном мире меняются. Теперь аукционисты — консультанты арт-фондов, они занимаются развитием частных музеев, консультируют фонды художников и их наследников, то есть у них появилась масса дополнительных функций.
Сейчас большие аукционы действительно все больше уходят в онлайн, печатается все меньше бумажных каталогов. Но живой аукцион никогда не исчезнет, и печать каталогов не прекратится — это просто немыслимо. Другое дело, что теперь каталоги полномасштабно печатаются только для вечерних торгов, а в виде маленьких книжек, покетбуков — для дневных. И все больше мы проводим аукционов онлайн.
Например, на онлайн-торгах 5 октября продалась коллекция нонконформистов. Мы нашли в Америке давно вывезенную коллекцию наших классиков — работы Васильева, Булатова, Инфанте: 80% работ продано. Некоторые коллекционеры даже полетели в Америку, чтобы посмотреть работы. Впечатляющий результат — более миллиона долларов, 140 участников, — и мы гордимся тем, что основные лоты купили коллекционеры из России.
— Это всегда мне было интересно: как аукционы находят новые сокровища?
— Иногда сокровища сами нас находят. Коллекционеры предпочитают идти в аукционный дом, показывать свои сокровища — сначала с точки зрения оценки. Это надежно и безопасно: мы работаем по одним и тем же правилам для всех без исключения, гарантируем защиту сделки. Но сами тоже постоянно ищем шедевры, следим за коллекциями, держим связь с коллекционерами. Мы знаем, что находится в коллекциях у наших покупателей, чтобы в нужный момент сделать им предложение о продаже. Для этого мы работаем круглосуточно — расстояния и времени суток не существует. Даже в выходные телефон рядом со мной.
— Почти все мои друзья, не связанные с искусством, узнав, что я иду на интервью к главе русского «Сотбис», спрашивали, что это за мужчина. Забавная оплошность и факт, который в нашем обществе, к сожалению, показателен. Тот факт, что вы женщина, когда-нибудь мешал вашей работе?
— Нет, но в этом, может быть, и специфика британской компании. Первое, чему я научилась и что приятно удивило, — равноправное отношение к женщинам. Это подход стоит в «Сотбис» во главе угла. Тебя слушают, твои аргументы и мнения принимаются всерьез. Это, конечно, означает и равную ответственность.
И вообще мне кажется, что в мире искусства наступает век матриархата. В нашем аукционном доме много отделов возглавляют женщины, многие аукционы ведут женщины — в Милане, Женеве, Лондоне, Нью-Йорке. Может быть, я когда-нибудь наберусь смелости и проведу благотворительный аукцион — это, должно быть, очень приятно.
