«Здесь есть все для экологического оргазма»: зачем юристка из России переехала во Францию

Дарья Василевская родилась в Пензе, училась в Москве, а полтора года назад уехала жить во Францию. Свой переезд она называет «экологической миграцией». Сейчас Дарье 25 лет, и недавно она начала работать над докторским исследованием в области защиты окружающей среды. Она рассказала «Афише Daily» об эмиграции, своем блоге и океане.

Жизнь и учеба в России

Во Франции меня зовут так же — Даша, — только ударение делают на последний слог. До сих пор не могу привыкнуть к такому звучанию. Самое забавное, как мои французские друзья добавляют разные окончания к моему имени, чтобы оно звучало более ласково. Получаются такие слова, как Дашу, Дашунетт, наиболее одаренные даже выучили слово Дашенька, это вообще кайф.

Я выросла в городе Пензе и с детства увлекалась иностранными языками. Моя любовь к французскому проснулась, когда мне было лет семь: я слушала песни Джо Дассена и Ванессы Паради на мамином CD, записывала тексты их песен русскими буквами. Выглядело очень смешно. После школы поступила на вечернее отделение в Московский лингвистический университет на переводчицу французского и английского. Параллельно работала в Европейском медицинском центре переводчицей. Совмещать работу и учебу было очень сложно: я спала мало, много времени уходило на дорогу до работы и университета, с трудом успевала делать домашние задания. Я вставала в шесть утра, бежала к восьми на работу, в обед мчалась на учебу, где оставалась до 22 часов. К полуночи я добиралась до дома, и у меня было всего шесть часов до следующего утра на то, чтобы выполнить задания по учебе, погулять с собакой и, наконец, поспать. Все время приходилось крутиться, чтобы обеспечить себе образование и карьеру.

После университета я поступила во Французский колледж при МГУ, в котором изучала право и философию. Два года учебы в колледже приравниваются к году магистратуры во Франции, и у студентов есть возможность продолжить обучение во французском вузе, а также получить стипендию. В колледже я познакомилась с замечательными людьми, с которыми дружу до сих пор. Уже тогда я почувствовала разницу между Россией и Францией в образовательном плане, потому что нашими преподавателями были французы и сама система выстраивалась по европейским стандартам. Во-первых, образование было бесплатным и без возрастных ограничений, очень отличалось отношение преподавателей и директора колледжа.

В России сложно представить, что декан факультета подойдет к тебе в коридоре и спросит: «Как дела?» — пока ты стоишь в полном шоке, жуя свой пирожок.

Директор нашего Французского колледжа был именно таким. Все время интересовался жизнью и проблемами студентов. Преподаватели в колледже очень подробно объясняли ошибки в наших письменных работах, делали занятия интерактивными. Они во многом изменили мои взгляды на жизнь, а отношение преподавателей позволило побороть страх высказывать свое мнение — тот самый страх, который есть у многих российских студентов.

В период обучения я начала интересоваться активизмом и волонтерством. Началось все с поездок в детские дома. Мы с друзьями организовывали праздники и мастер-классы в Москве и Московской области. В тот момент я уже была достаточно просвещена на тему экологических проблем и решила в связи с этим провести лекцию в детском доме. Так начался мой путь к карьере юристки в сфере защиты окружающей среды. Я хотела убедиться, действительно ли ничего нельзя сделать на законодательном уровне, чтобы обеспечить гражданам право на здоровую окружающую среду. Вид из окна на химкинскую свалку и полное отсутствие контейнеров для раздельного сбора мусора поджигали мою страсть в экоактивизму.

За год до отъезда из Москвы я присоединилась к движению «Тихий пикет», в рамках которого делала плакаты на тему экологии и агитировала подписать петицию за введение системы раздельного сбора мусора в Москве. Параллельно с этим я заканчивала учебу во Французском колледже, где писала магистерскую об обращении с отходами и опасными веществами в России и во Франции.

«Экологическая миграция»

Я всегда хотела попробовать пожить за границей: считала, что эмиграция — это про «танцуй пока молодой». Мне казалось, что переезжать нужно как можно быстрее, пока я еще не совсем прикипела к России, не обзавелась семьей.

Я никогда не была уверена в том, что хочу уехать из своей страны навсегда, но были обстоятельства, которые дали мне понять, что здесь я просто не могу заниматься тем, чем хотела бы. Первой проблемой стало образование: я очень люблю учиться, но в России мне никогда это не давалось легко в финансовом плане. Когда я поступила на бюджет на вечернее отделение в МГЛУ, мне не хватило баллов, чтобы попасть на очку, но меня уверили, что на следующий год я смогу перевестись, если покажу хорошие результаты и если появятся бюджетные места. Я сильно старалась, зубрила французский с нуля, за год у меня был очень хороший прогресс, я чувствовала, что у меня есть все шансы перевестись. В итоге меня не перевели ни через год после начала учебы, ни через два, хотя бюджетные места появлялись, а оценки у меня были отличные. Адекватных причин для этого не было. Думаю, эти места просто берегли для кого-то из «приближенных». После того как мне отказали во второй раз, я бросила затею с переводом на очку, устроилась на работу и решила, что обязательно поеду учиться во Францию, потому что там бесплатно.

После окончания колледжа я участвовала в конкурсе стипендий французского правительства для продолжения учебы во Франции. Конкурс был очень сложным, из всей нашей группы выбрали только двух человек. Пройти конкурс мне помогла моя страсть к экологии, благодаря которой я смогла сделать интересный исследовательский проект. В итоге я поступила в магистратуру в городе Экс-ан-Прованс на юге Франции — я была очень счастлива, так как это было единственное место во Франции, куда я действительно хотела поехать. Я устала от московской суеты, бесконечных автобусов, электричек, метро.

Еще одной причиной моего переезда стала ситуация с загрязнением воздуха в Москве. Работать и жить в России с моей профессией особо негде, поэтому для меня переезд на юг Франции стал своего рода экологической миграцией.

А Экс — это маленький уютный город, рядом море, солнце круглый год. Но самое главное — мне очень хотелось попасть в местный университет из-за моей будущей научной руководительницы — одной из немногих ученых во Франции, исследующей эффективность экологического права. Как только я увидела ее работы, я поняла, что это любовь, и не ошиблась. Она просто замечательная, почти моя вторая мама. Благодаря ее поддержке сейчас я готовлюсь основать экологическую ассоциацию, которая нацелена на реализацию культурных и образовательных проектов. Мы хотим просвещать студентов в вопросах осознанного потребления и сделать инфраструктуру в университете более экологичной. Мы также будем помогать частным лицам в защите их прав на здоровую окружающую среду.

Переехать оказалось технически несложно. Для получения визы мне нужно было подтверждение о зачислении из французского университета, доказательство того, что у меня есть средства на существование и жилье во Франции. Благодаря тому, что мне дали стипендию, у меня не было сложностей с этим, я получала 770 евро в месяц на карманные расходы и оплату жилья в общежитии, которое тоже было предоставлено на льготных условиях. Для тех, у кого нет стипендии, самая большая сложность в получении визы — предоставить выписку с банковского счета о наличии средств на весь период обучения во Франции. Если не ошибаюсь, нужно иметь минимум 600 евро на каждый месяц. Плюс, если ехать учиться в Париж, очень сложно найти жилье по карману, да и к тому же спрос на общежития очень большой, но стипендиаты всегда в приоритете.

Адаптация и культурные различия

В первые полгода я никак не могла нарадоваться, что могу слышать французскую речь каждый день. Мне было не важно, о чем говорят прохожие, я просто наслаждалась музыкальностью языка. Однако в университете я столкнулась с определенной дискриминацией то ли из-за моего акцента, то ли из-за самого факта, что я русская. Сначала половина группы меня сторонилась, мне было сложно участвовать в групповых заданиях, меня часто перебивали. Я говорила медленно и нерешительно. Однажды из-за стресса во время групповой работы у меня пропал голос на несколько дней. Постепенно я стала наглее, начала говорить громче, уточнять, если я чего-то не понимаю. Теперь сложностей в общении я не испытываю. Конечно, акцент никуда не пропал, но я разговариваю бегло и с легкостью понимаю французскую речь, сленг и даже рэп могу расшифровать.

Гуляя по улице, можно заметить большую разницу в том, как ведут себя французы и россияне. Яркий пример — прогулка без бюстгальтера под одеждой. Я редко ношу лифчики, и во Франции никто на это не обращает внимания, многие девушки ходят так же, и им не свистят им вслед. В России на меня либо осуждающе смотрят, либо открыто высказывают свое мнение.

Однажды, когда я шла в футболке без бюстгальтера, какие-то парни на машине остановились и прокричали: «Классные сиськи!» В этом плане в России, конечно, не очень безопасно.

Во Франции люди часто и искренне улыбаются, всегда извиняются, если задели тебя на улице. Еще забавно, что если ты гуляешь в горах или по парку, люди всегда здороваются. Такой «физкульт-привет» получается. А еще во Франции, если ты очень спешишь и хочешь проскочить очередь, это вряд ли получится. Все стоят спокойно, ждут и не толкаются. Российские отговорки вроде «извините, я опаздываю на поезд» не работают. Это очень расстраивает. Порой я скучаю по этой толкотне и суматохе.

Сейчас я живу в студенческом общежитии, которое с российской действительностью не имеет ничего общего, поэтому в квартиру переезжать не хочу. Это студия площадью около 20 квадратных метров с небольшой кухней и ванной комнатой и видом на лес, за которым находится гора Святая Виктория — одна из главных достопримечательностей Экса, про которую писал Сезанн. Сложно сравнивать квартиру в Химках и общежитие в Эксе. Студия очень чистая, все продумано для удобства студентов. Общежитие расположено в десяти минутах ходьбы от университета. Воздух просто волшебный: летом и весной сильно пахнет хвоей. Территория охраняемая. Есть вся инфраструктура для комфортной жизни, спортзал, игровые комнаты, комнаты для работы, лифты прямо на улице, предназначенные для лиц с особенностями здоровья. Есть комнаты, специально для них оснащенные.

И главное — в общежитии есть небольшой огород, на котором все студенты могут выращивать свои растения, есть контейнеры для раздельного сбора мусора и компост. В общем, все, что нужно для экологического оргазма.

Меня удивило то, как нас встречали в общежитии. У меня был тяжеленный чемодан и девочка, которая принимала мои документы на заселение, помогла мне дотащить его на четвертый этаж. Она пыталась выхватить у меня его, говорила, что донесет сама и что это ее работа. Мне было очень неловко. Через неделю после заселения для всех студентов организовали прием с вином, сыром и музыкой. Студентов во Франции замечают и ценят.

Я не разделяю своих друзей на русских и французов. За год жизни во Франции я поняла, что различие в языковых культурах не так сильно влияет на общение между людьми, как могло показаться. В последнее время очень часто общаюсь с моими друзьями, активистами и веганами, с которыми мы постоянно ездим на природу, занимаемся спортом, готовим, смотрим кино по выходным. Еще общаюсь с подругами по колледжу, которые одновременно со мной переехали во Францию. Учеба в колледже и эмиграция нас очень сблизили, и я всегда знаю, что могу к ним обратиться за помощью, прийти в любое время и поговорить о наболевшем.

Мои друзья из России разделяют те же ценности, что и друзья из Франции. У нас в целом одинаковый культурный бэкграунд — поколение фейсбука. Единственное, что я заметила: некоторые близкие люди и родственники постепенно отдалились от меня после переезда. Они реже беспокоятся о том, как мои дела. Будто после переезда «за бугор» у меня исчезли все проблемы и я живу в раю. Из-за этого, конечно, бывает немного одиноко.

Научная работа и активизм

Летом 2018 года я закончила магистратуру в университете Экс-Марсель, и мне предложили участвовать в конкурсе на докторский контракт. Это возможность получить финансирование для своего исследования и параллельно вести научную и академическую деятельность в университете. К победе в конкурсе меня снова привел экоактивизм. На тот момент я организовала в своем блоге онлайн-челлендж по отказу от одноразового пластика, который тоннами выбрасывается в мировой океан и толком не перерабатывается даже в Евросоюзе. В итоге это приводит к исчезновению сотен видов морских животных и к попаданию микропластика в организм человека: рыба проглатывает микропластик, принимая его за планктон, и попадает к людям на стол. Я вдруг поняла, что вопрос загрязнения морей пластиком почти не изучен с юридической точки зрения. Поэтому представила проект исследования на эту тему — и мне дали докторский контракт на три года во французском вузе.

Моя тема исследования также заинтересовала профессора Мельбурнского университета (находится в Австралии. — Прим. ред.), которая занимается вопросами защиты морского биоразнообразия. И я подала документы в аспирантуру в Австралии для получения двойного диплома PhD. Меня зачислили в Melbourne Law School, которая является 9-й юридической школой по мировому рейтингу. Я изучаю, как вопрос загрязнения решается в международном, европейском и внутреннем праве. Сравниваю политику разных стран по борьбе с пластиком, чтобы понять, какие меры являются наиболее эффективными. Тема моего исследования бомбанула: недавно я получила письмо от Тулузского университета с приглашением выступить на их симпозиуме (хотя заявки они не принимают с прошлой весны), а еще письмо из Пенсильванского университета в Филадельфии, США (это одно из лучших учебных заведений мира) с просьбой опубликовать мой материал.

Сначала моя научная руководительница из Франции скептически отнеслась к моей идее изучать загрязнение морей пластиком. Считала, что она слишком новая и в ней будет не на что опереться — новые нормы только начинают появляться или еще не вступили в силу. В итоге мне удалось убедить профессоров университета, что тема заслуживает внимания не только экологов, но и юристов, чему была очень счастлива.

Мне нравится, что я делаю полезную работу. Это вообще одна из главных проблем современной молодежи: как быть нужным обществу.

Нас слишком много, поэтому сложно найти действительно интересную и в то же время достойно оплачиваемую работу. С другой стороны, докторская — это, конечно, очень сложная работа в эмоциональном плане: кажется, что работе нет конца.

Мои друзья очень меня поддерживают как в моей научной деятельности, так и в экоактивизме. Многие стали интересоваться темой осознанного потребления с тех пор, как я стала вести блог. Теперь ни одна встреча не проходит без обсуждения пластика, экомешочков, веганства и спасения мира.

С начала 2018 года киберактивизм в России стал резко набирать обороты. Очень много девушек из разных городов ведут небольшие блоги о том, как они переходят на экологичный образ жизни. Деятельность многих онлайн-активисток переросла в настоящую работу: люди открывают zero waste магазины, производят экотовары, просвещают людей по вопросам осознанного потребления, проводят тренинги, пишут книги. Я вижу, с каким энтузиазмом и искренностью девушки этим занимаются и не могу нарадоваться. Чем больше таких людей, тем быстрее наступят настоящие зеленые перемены. Занимаясь своим блогом и смотря на российских экоактивисток, я поняла, насколько масштабным может быть эффект от того, что один человек меняет свой собственный образ жизни и подает пример другим.

Во Франции экоактивизм развит, но он скорее направлен на проблему изменения климата, защиту прав животных, продвижение веганства, которое путем сокращения производства мяса приводит к уменьшению выбросов CO2 и снижает риски, связанные с климатическими изменениями. На тему пластика говорят мало, так как по всей стране есть контейнеры для раздельного сбора мусора: создается впечатление, что все хорошо. Но на самом деле многие не знают о том, что лишь 30% собранного в Евросоюзе пластика действительно перерабатывается. Остальной пластик отправляется «на переработку» в развивающиеся страны, где в большинстве случаев его просто отвозят на свалку.

Если говорить о будущем, то я бы хотела жить там, где для меня есть интересная и достойно оплачиваемая работа, где чисто и где я могу быть уверена, что мне и моей семье окажут качественную и доступную медицинскую помощь. Пока в России такой возможности мне не представилось.