«Все дается трудом». Актер Игорь Ясулович о развитии голоса
Все материалы сюжета
Здоровый голос
В театрах нужны кабинеты врачей-фониатров.
Актёр театра и кино, кинорежиссёр, народный артист России, преподаватель ГИТИС Игорь Ясулович в интервью «АиФ» о том, как гаджеты влияют на наши мышление и речь, от чего зависит сила и красота голоса и что надо делать, если этот дар пропал.
Владимир Полупанов, АиФ.ru: Игорь Николаевич, когда вы стали заниматься своим голосом?
Игорь Ясулович: Профессионально, когда поступил в институт. Но надо было иметь большую силу воли, чтобы по окончании вуза продолжать самостоятельную работу. А жизнь всё время отвлекала на разные вещи. Поэтому заниматься голосом, речью актёры, как мне кажется, перестают после окончания учёбы. Если человек пришёл в театр и много играет, голос упражняется сам собой. Мне повезло — я много играл. Хотя первые шаги делал в театре пантомимы — там мы молчали довольно долго. Был у нас спектакль «Похождения Чичикова», где я молчал 2 часа. А в конце произносил страстную речь, написанную Гоголем. «Возьмите меня, спасите меня, дайте мне тройку быстрых как вихрь коней… и несите меня с этого света», — кричал я.
Если ты пользуешься голосом во всю силу, во всю мощь ежедневно, то он развивается. Как только прекращаешь это делать, естественно, всё слабеет.
«Быстро жениться не получилось». «Интеллигент нашего кино» Игорь Ясулович
Подробнее
— От чего, по-вашему, зависит сила и красота голоса?
— Изначально от природы, конечно. Это факт, и никуда от него не уйдёшь. А дальше уже от того, что ты с ним делаешь, как с ним обращаешься, как разговариваешь, как слышишь себя.
Будучи молодым артистом, я пришёл в Театр киноактера, где была отвратительная акустика — акустические ямы. Наши родные и близкие приходили смотреть на то, как мы играем, и в ужасе говорили за кулисами: «Вас не слышно». А мы там надрывались изо всех сил. Старались. Но там действительно была неважная акустика. Но тут же с нами на сцену выходил Сергей Александрович Мартинсон, который, не напрягаясь, говорил «близко», с посылом. Его было слышно в любом уголке зала. Глядя на то, как он работает, мы делали выводы и старались ему в этом смысле подражать. Понимали, что очень важна опора — когда голос не уходит вниз. Если вы произносите звуки внятно и не проглатываете окончания — вас будет слышно.
Вопрос в том — профессионалы мы или любители? Если профессионалы, значит, и подходить к этому нужно профессионально. Когда я сегодня прослушиваю абитуриентов, часто впадаю в отчаяние от того, что слышу. Как же плохо они все говорят. Выбирая каких-то интересных ребят, имеющих право заниматься этой профессией, ты должен заниматься исправлением того, что не надо было бы исправлять, если бы они прошли нормальный путь, начиная со школы. У меня никогда не было говора. Хотя отец у меня был военно-морским офицером, и нам с родителями пришлось путешествовать по разным городам СССР — мы жили в Измаиле, Таллинне, затем Баку. При этом в семье у нас все говорили нормально. Бабуля моя звала меня «Ихарёк», так как прожила всю жизнь в Белоруссии. Говор у неё был изрядный. Но благодаря тому, что дома у нас была нормальная речь, и в школе с нами педагоги разговаривали правильно, у меня не было никаких проблем.
Сейчас же сплошь и рядом слышу речевые ошибки. Приходят к нам поступать молодые люди и «гыкают». Если этот говор берётся, как какая-то краска для персонажа, это одно, а если он всё время слышен — это беда. И это надо исправлять. Чтобы играть «Горе от ума», речь нужна изысканная, чтобы ласкала слух. Эти проблемы усугубляются смартфонами, в которые люди утыкаются. И общение, к сожалению, по большей части не голосовое, а при помощи смс. Недавно я читал статью о том, что врачи и учёные обеспокоены, потому что наша речь отражается на умственной деятельности.
Игорь Ясулович. Фото: АиФ/ Ирина Конькова
— Какой совет можете дать начинающим актёрам?
— Работать, развивать. Есть упражнения для дикции, тембра. Если ты натыкаешься на довольно сложное словосочетание, и язык заплетается, надо повторить его десятки раз. Чтобы ваш аппарат к этому привык, и язык вовремя поворачивался. И тогда вы будете произносить эти слова без запинки. Всё даётся трудом.
— Был ли у вас случай, когда вы перед спектаклем теряли голос?
— Слава богу, нет. Как-то мне везло в этом смысле. Когда ты овладел голосом профессионально, то, мне кажется, потеря голоса бывает не так часто. Но если бы театры имели кабинеты врачей-фониатров, и они бы следили за голосами актёров — это было бы чрезвычайно профессионально и правильно. Знаю, многие артисты драматических театров стучатся в двери Большого театра или в Станиславского и Немировича-Данченко, где есть замечательные врачи, которые откликаются и помогают, если случается какая-нибудь беда перед спектаклем — человек теряет голос.
Благодаря тому, что я долгие годы сотрудничал и сотрудничаю с Александром Борисовичем Тителем (главным режиссером Музыкального театра Станиславского и Немировича-Данченко), мне дорога к замечательным фониатрам этого театра открыта всегда. И время от времени я пользуюсь этой возможностью.
— Если с вашим голосом проблемы, что вы делаете?
— Конечно, есть какие-то бабушкины рецепты. Они могут и помочь. Но самый правильный путь — пойти к врачу-фониатру. Он скажет, что надо делать. Надо всё выполнить скрупулёзно.
