«Ваша ирония слишком умная»: японская художница о русской энигме, сале и холодце

Фотография: Дарья Глобина

«Афиша Daily» продолжает регулярную серию разговоров с иностранцами, живущими в России. Японская художница Кейто Ямагути рассказала, как воспринимает противостояние Москвы и Петербурга, русскую еду и человеческие отношения.

Кейто Ямагути, 27 лет

Откуда: Сендай, Япония
Чем занимается: учится в Петербургской академии художеств, график, приехала в Москву, чтобы устроить в галерее «Триумф» свою персональную выставку

Я уже десять лет пою в японском хоре и впервые попала в Россию во время гастролей. В марте 2012 года мы приехали выступать в холодный, сырой и мрачный Петербург. Я чувствовала, что это где-то близко к Европе, однако еще не в ней. А воздух в Петербурге нам, японцам, казался не слишком чистым. Было страшновато, но весело.

Уже тогда я собиралась поступать в Академию художеств: когда заканчивала университет, случилась катастрофа на Фукусиме — мой родной Сендай находится рядом — и меня пригласили учиться в Петербурге в качестве жеста поддержки. Я приехала заранее, чтобы посмотреть академию, мастерскую, пройти подготовительные курсы. Требования к абитуриентам там очень высокие, к тому же я не знала языка, и мне надо было спокойно подготовиться к учебе.

Поначалу было сложно понять, что такое академический рисунок и живопись. В японском университете нас учили графике и живописи, но это было несерьезно. Я не знала, что такое композиция, гармония цветов и линий. В Питере на подкурсах мы сначала рисовали гипсовые головы, только потом — живые портреты и фигуру. Преподаватели объясняли теорию, понять их было нелегко из-за языка. Как и всем азиатам, мне тяжелее всего давалась перспектива, потому что традиционные формы японского визуального искусства — укиё-э, манга, аниме — двухмерные. На Западе пространство понимают математически, а мне тяжело увидеть все его слои и уровни.

На курсах была еще одна японка, чилиец, несколько китайцев, гречанка, американка, немец, двое ребят с Украины, азербайджанец. Некоторые снимали квартиру, но я сразу решила остаться в общежитии — там и живу до сих пор. Первое впечатление от жилища было ужасным: я приехала ночью одна, увидела маленькую, почти пустую комнатку, было холодно — отопление не работало. Самым страшным показался общий туалет. Тогда я решила, что долго в России не проживу.

Однако прошло уже четыре года, а я все еще здесь: в академии иностранцы учатся шесть лет, мне осталось два с половиной. Кроме художественных предметов у нас есть лекции, однако иностранцы на них не ходят, и на это закрывают глаза. Официально условия для всех одинаковы, но на самом деле нам полегче: как-никак, мы художники, а в академии считают, что лучше потратить больше времени на рисование, чем на зубреж.

Из серии «Анимизм». 2016. Карандаш, тушь, бумага

Из серии «Срок службы». 2016. Карандаш, акварель, бумага

Из серии «В поисках понимания». 2017. Карандаш, линер, бумага

Из серии «Сказки для Кейто». 2016. Ручка, бумага

Из серии «Электричество». 2016. Карандаш, акварель, бумага масляная пастель

В Москву я первый раз тоже попала с хором — в 2013 году. И сразу почувствовала, что атмосфера в этом городе сильно отличается от Петербурга. Все-таки Москва — живая и людная столица, а Петербург традиционный, исторический, красивый город, он ближе к Европе. Поразила мощь Кремля и почему-то впечатлил ТЦ «Охотный Ряд». Ходили есть домашний удон в «Марукамэ». После этого ездили в Москву с друзьями на Биеннале современного искусства, а в начале этого года приезжали в галерею «Триумф». И вот теперь тут открылась моя первая выставка.

В Петербурге современное искусство не очень любят. Конечно, там есть художники, работающие в современных техниках, но в академии их совсем не понимают. Там царит традиция, классика кажется единственно достойной формой. Сейчас получается, что одни работы мне приходится делать для академии, другие — для себя.

Противостояние Москвы и Петербурга напоминает японскую антитезу Токио и Киото. Токио — центр культуры и бизнеса, где все постоянно меняется и жизнь кипит. А жители старой столицы Киото очень медленные и спокойные, они наслаждаются размеренным образом жизни и чтут традиции. И друг друга, кстати, жители Токио и Киото тоже не очень любят.

Первое время в России у меня не было проблем с едой — я много и хорошо готовила сама. Сейчас на это нет ни времени, ни желания — стало сложновато. Борщ меня разочаровал: я думала, он вкуснее. А больше всего странной русской еды я попробовала на Новый год. Меня угощали салом, холодцом и противным розовым салатом. Я не ем майонез — мне с этим тяжело. Сейчас я часто питаюсь в столовой академии — там бывает даже вкусно — или хожу в сеть Marketplace; иногда ем бургеры или шаурму. Раньше в Петербурге была моя любимая «Марукамэ» — к сожалению, эта лапшичная быстро закрылась. Прохожу в Питере мимо всяких «Гин-но Таки», но зайти туда не тянет.

Мы, японцы, не умеем говорить «нет», потому что боимся обидеть человека. Мы общаемся намеками, которые не всегда подобраны удачно, и бывает, что собеседники на них обижаются сильнее, чем на правду. Это национальная проблема, мы это понимаем, но не можем изменить. Иногда надо мной посмеиваются, потому что я по многу раз переспрашиваю: «Ты хочешь чаю? Чаю хочешь? Правда-правда?» Это японская привычка: мы не ждем, что человек ответит с первого раза. Он будет отказываться, потому что боится кого-то напрягать. Потом скажет: «Ну, наверное». И так далее. Лучше говорить что думаешь и чувствуешь, как это делают в России, — мне нравится ваша прямолинейность.

У русских отличное чувство юмора. Живется вам тяжело, зато ворчать на это все время невозможно, так что вы научились смеяться над проблемами. Мы в Японии часто смеемся над самыми приземленными и грубыми вещами, и сейчас я понимаю, что наши шутки дурацкие. У нас меньше табу. Например, мы часто говорим человеку «Умри!» просто так — в этом нет ничего особенного. Русские так не сделают. Конечно, я не всегда понимаю русскую иронию — она слишком умная. Вообще, среди вас много думающих людей, поэтому вы и космонавты, и ученые, и писатели, и музыканты. Всегда движетесь вперед.

Сначала кажется, что русские очень серьезные и закрытые. А потом поговоришь с человеком, и вы вдруг становитесь очень близки. В России с людьми легко подружиться и, наверное, так же несложно расстаться. У японцев дружба рождается очень тяжело — из-за правил хорошего тона. Бывает, вы познакомились с человеком, хорошо и весело поговорили, а потом наступает молчание. В Японии после каждого нового знакомства принято много думать — может, ты случайно обидел или не понравился человеку, но узнать это наверняка нельзя.

Россия поразительна: однажды мы гуляли на Ваське с друзьями, я шла впереди и увидела человека, который очень странно себя вел. Подумала, что это художник-акционист, а он просто сел посреди улицы и покакал. Вот тебе и центр культурной столицы! Скучно у вас не бывает никогда. Что мне больше всего не нравится в русской жизни, так это возня с документами. Приходишь в одно место, там тебя посылают в другое, оттуда в третье — и по кругу. Кажется, у людей иначе устроены внимание и память. А в магазине я продолжаю здороваться с кассирами. Они чаще молчат в ответ, но я уже привыкла.

Вообще, я в вашей стране стала проще относиться ко многим вещам, поняла их суть. У меня появилась уверенность в себе: я учусь в крутой академии с высоким уровнем преподавания и отличными учителями, у меня стало больше знаний и опыта. После учебы я вернусь в Японию, открою свою мастерскую и буду преподавать рисунок, живопись и, может быть, русский язык. Россия многое мне дала — потом настанет моя очередь передать это японцам.

Подробнее на afisha.ru