«На Карибы я взяла три ящика с антеннами»: история главной в России радиоспортсменки

Задача радиоспортсмена — установить связь на коротких волнах с как можно большим количеством стран и из разных мест (желательно — с необитаемых островов). Елене Бойченко 41 год, и она первая в стране женщина — мастер спорта международного класса по радиоспорту. «Афиша Daily» расспросила Елену о советском радиокружке, сигналах SOS и диких слонах.

Как советская девочка пришла в радиоспорт

Однажды мама привела меня и сестру в Дом пионеров — в основном сестру, чтобы записать ее на пение или танцы. Там было представление кружков: руководители раскладывали тетрадки с описанием секций, в которых они преподавали. Я увидела брошюру «Коллективная радиостанция», где было написано: «Вы будете проводить радиосвязи со всем миром». Меня это сразу заинтересовало. Но в радиоспорт брали только с 12 лет, а мне было 10. Руководитель предложил сначала записаться в радиотелеграфный кружок, чтобы изучать азбуку Морзе, и я пошла. Но поскольку кабинеты находились напротив, мы все дружно перетекали с телеграфных ключей на радиостанцию. В этом наборе я была единственной девочкой.

На радиостанции нас учили принимать позывные. Эфир был специфический: не каждый сможет с первого раза услышать что-то среди шумов. Первая связь у меня была с Ярославлем, дальше география расширялась, мы стали связываться с радиолюбителями со всего мира: немцами, американцами, японцами. Не могу сказать, что в эфире было много детей.

В основном радиолюбители изучали азбуку Морзе в армии, а потом начали заниматься радиоспортом, чтобы применять эти навыки где-то на гражданке.

Благодаря хобби мне удалось съездить в пионерский лагерь «Океан» во Владивостоке. Там проходила смена юных техников, набирали разные тематические отряды. Наш отряд радиотехников собрали со всего Советского Союза. Мальчики приехали по-честному: были только те, кто ходил в радиокружки. А из девочек отношение к радио имели только трое. Остальным просто повезло с путевками. В смене проходили соревнования: мы поставили антенну и работали на радиостанции. Это одно из моих самых ярких воспоминаний, связанных с радиокружком.

Из ребят, с которыми мы начинали заниматься, к окончанию школы осталась только я. Больше никто не продолжил. А меня затянул процесс. Сейчас это позволяет совмещать путешествия и эфир. Интересно не просто ехать в новое место, а поработать там в эфире. И мой круг знакомых сложился в основном из радиолюбителей.

Дипломы, соревнования, пределы диапазона и другие особенности радиоспорта

Чтобы работать в эфире, нужно получить разрешение и позывной (для этого необходимо сдать экзамен по правилам работы в эфире и технике безопасности, а также по основам радиотехники и в некоторых случаях — умению пользоваться азбукой Морзе. — Прим. ред.). Мой позывной — RC5A. Я называю его, когда выхожу на связь. После этого происходит обмен рапортами, называется имя, город, страна. Еще можно поговорить о погоде и аппаратуре.

В эфире общаются не азбукой Морзе, а голосом — как по телефону. В процессе работы ведется аппаратный журнал, куда записываются контакты. Потом эти контакты подтверждаются специальными карточками, где указываются следующие данные: вышел на связь с тем-то, в таком-то диапазоне. На основании этих карточек можно получить диплом.

В радиоспорте есть дипломные программы. Например, есть цель провести связи со ста странами или со ста островами. Провел — получаешь диплом. Диплом не дает материальных благ, но ценится в мире радиолюбителей. По нашей программе в мире существует около 350 стран и территорий. Если ты установил связь со всеми точками, получаешь авторитет и престиж. Но эта работа занимает много лет.

Весь эфирный спектр поделен между профессиональным радио, радиолюбителями, военными и так далее. Мы работаем на УКВ и коротких волнах — от 1 до 30 МГц.

Однажды в детстве я вышла за пределы диапазона — видимо, трансивер не был настроен. Радиочастотная служба зафиксировала это: в радиоклуб пришло соответствующее письмо, и меня лишили права работать в эфире на три месяца.

Тогда это контролировалось, а как сейчас — не знаю. В свое время в России было порядка сорока тысяч лицензий, выданных радиолюбителям. Сейчас в нашем радиоэфире активно работают три-четыре тысячи любителей. Кто-то выходит в эфир, чтобы поболтать со знакомыми, кто-то собирает дипломы, кто-то участвует в соревнованиях и ездит в экспедиции. Кому-то вообще нравится просто конструировать аппаратуру. Я знаю несколько пар, которые нашли друг друга по позывным. Но, конечно, сейчас люди гораздо меньше занимаются радиоспортом, чем раньше. Средний возраст радиолюбителей — около пятидесяти лет. Молодежь есть, но ее мало.

К моему хобби семья относится положительно. В обычной жизни я работаю программистом. На оборудование и поездки уходят приличные деньги. Некоторые считают, что это происходит за чей-то счет — будто экспедиции нам кто-то оплачивает, а за победу в соревнованиях мы получаем какие-то деньги. Нет, все не так. Но я могу себе это позволить — и я себе это позволяю.

Азарт, соревнования и место женщины у радиоантенны

У нас заочный вид спорта. Победителем становится тот, кто проведет большее количество связей за определенное время. Из Москвы выйти в эфир сейчас сложно — очень большой уровень помех. Сигналу мешает электричество и китайская техника, которая фонит. Например, шум создают телефонные зарядки, телевизоры. У нашей команды есть загородная позиция. Обычно мы ездим соревноваться туда. Там несколько антенн, домик, оборудование. Сейчас многие ставят удаленную антенну где-нибудь на даче и получают доступ к сигналу через интернет: сидишь дома и проводишь связь с загородной позиции.

Азарт радиоспорта — оказаться на редком острове и установить наибольшее количество связей.

Сейчас радиолюбителям стало легче ловить сигналы уникальных экспедиций. Есть интернет, информацию об эфирах из интересных мест публикуют. Пошел, докричался — и все. Основная проблема — дозваться в толпе других зовущих. На моих первых соревнованиях мы провели 600 связей за двое суток. Казалось, это много. Потом у меня дома появилась радиостанция — я работала сама и провела 1000 связей. Сейчас в мы участвуем в чемпионате мира, у нас есть позиция на Канарских островах. За двое суток мы проводим 12 000 связей, и это уже не кажется чем-то невероятным. Но здесь огромную роль играет оборудование и местоположение.

Среди радиолюбителей меня многие знают, и уже никто не удивляется тому, что женщина этим занимается. Я стала первой в России женщиной — мастером спорта международного класса по радиоспорту: выиграла престижные соревнования и получила разряд. В ядре команды я обычно единственная женщина, хотя с моими коллегами часто ездят жены. Они могут помочь: держат оттяжки, выравнивают. В эфире они, конечно, не работают. Если коллектив большой, я тоже не выполняю тяжелую физическую работу — так, веревочку подержу. А вот на Филиппины мы ездили втроем, там поднимали антенну вместе. Но и оборудование брали компактное.

Галапагосы, Мальдивы, Никарагуа и другие радиопутешествия

В аппаратных журналах, помимо прочего, ведется учет популярных и редких островов. В основном все, конечно, стремятся поехать на необитаемые острова, где никого раньше не было. Но я на такие не езжу: из-за работы не могу себе позволить оказаться без интернета. Приходится выбирать редкие острова, но с цивилизацией, а необитаемые откладываю до пенсии.

Остров я выбираю в Google Maps. Смотрю, в какую часть света хочется, затем проверяю, есть ли там интересные места, чтобы поездить, а не просто сидеть две недели в эфире и никуда не выходить. Если есть интернет, значит, есть гостиница и цивилизация. Но важны и другие критерии. Для того чтобы поехать в другую страну, надо получить разрешение на выход в эфир, но это не всегда просто. В каждом государстве есть своя организация, отвечающая за телекоммуникации, она и выдает лицензии радиолюбителям. Иногда приходится ехать в какую-то страну и получать лицензию уже на месте. Но чаще всего надо найти в интернете сайт министерства, отправить туда письмо и получить разрешение. Однажды на Галапагосах мы подали документы заранее, а получили лицензию за день до прилета. Можно, конечно, пиратствовать, но без лицензии вашу работу не засчитают да и вообще могут арестовать и отобрать оборудование.

Когда я придумываю экспедицию, то рассылаю информацию по знакомым: «Следующая цель такая-то. Кто хочет — присоединяйтесь». Круг ограничен. Хочется подобрать коллектив, чтобы не было проблем. Иногда кто-то объявляет: нас едет трое, есть два вакантных места, присоединяйтесь. Все это, как правило, не очень бюджетно, а еще есть сложности с багажом. Втроем увезти и поставить такое количество антенн почти нереально.

Еще перед поездкой приходится заранее договариваться с отелем, что мы поставим антенну. Если это остров, то должен быть пляж. Если не остров, должна быть лужайка. Это все обговаривается из дома. Обычно гостиницы на это реагируют нормально. Как-то мы собирались на Мальдивы, и я нашла несколько островков, написала им имейлы, и из какого-то отеля мне ответили: «Нет, мы вам не можем разрешить». Ну нет и нет, мы нашли другой отель. А в другой раз я написала хозяевам отеля, можно ли поставить антенну. И они ответили: «Да, конечно, у нас даже работает радиолюбитель». Мы прилетаем, заезжаем в отель, и из нашего окошка видна антенна местного радиолюбителя. Он работал в гостинице слесарем и жил неподалеку. Мы с ним познакомились, ходили в гости.

Последнее и самое необычное мое путешествие было в Никарагуа. Мы ездили туда в конце ноября, чтобы поработать на острове. Вообще-то, очень хотелось на Карибы, но цена на билеты отпугнула. Я стала изучать карту и нашла в Карибском море остров, принадлежащий Никарагуа. Мы решили ехать туда. Остров редкий, там давно не было радиолюбителей. Нас собралось десять человек: пятеро радиолюбителей, остальные — жены и сочувствующие.

На остров в Карибском море вместо вечерних платьев мы везли антенны.

Багаж весил больше ста килограммов. Только один из штырей антенны 18 метров, и это облегченный вариант. Оборудование мы везем в разобранном виде, а на месте собираем и поднимаем. Стоимость дополнительного багажа мы обычно раскидываем на всех, иначе получаются какие-то безумные деньги.

По прилету в Никарагуа оказалось, что наших лицензий недостаточно для ввоза аппаратуры, и у нас арестовали антенны. Таможенники никак не могли поверить, что антенна может быть в трех коробках. Мы пытались убедить, что тут мачты, тут элементы антенны, тут веревочки. Но ничего не помогло. Нам пришлось ехать в их ответственный орган и получать дополнительные разрешения. К счастью, организация находилась в том же городе, а у нас был гид. Без гида мы бы ничего не решили: мы по-испански совсем никак, а они там почти не знают английского. Гид все объяснил, и, на удивление, всего за четыре часа мы получили нужные бумаги.

Потом возникла еще одна проблема: на остров в основном летают маленькие самолетики на тринадцать человек, в которые наши коробки просто не помещаются. В итоге нам удалось отправить аппаратуру редким большим самолетом, а вот обратно мы вывозили все паромом, потому что большого самолета не было. Я взяла с собой три ящика с антеннами, чемодан с оборудованием и два рюкзака ручной клади. Плюс прилетал знакомый из Америки с тремя чемоданами оборудования. Друзья отправились с двумя чемоданами: один с личными вещами, другой — с аппаратурой.

Наша команда живет в разных городах. С одним человеком мы познакомились на конференции по радиоспорту в Финляндии. Другого я узнала через коллегу, с которым мы летали на Галапагосские острова. Проводятся всякие фестивали радиолюбителей, на них тоже знакомимся.

В Никарагуа мы совместили приятное с полезным: и в эфире поработали, и на страну посмотрели, и на пляже повалялись. Сначала пять дней путешествовали по стране. Потом прилетали наши знакомые, и мы вместе перебирались на остров Большая Кукуруза. На следующий день установили антенну, разобрали аппаратуру и начали работать в эфире. Правда, там еще не закончился сезон дождей, и пока мы ставили антенну, нас вовсю поливало. Дальше стояла отличная погода. На острове мы были десять дней. Отдыхали, загорали и параллельно выходили на связь. У нас было пять операторов, и практически всегда кто-то присутствовал в эфире. Обычно в эфирах из экспедиций мы обмениваемся рапортами, но если вдруг попадешь на знакомого, с ним можешь просто поговорить о своем.

Обычно на наши антенны все реагируют с интересом. Местные начинают ходить, смотреть. Детям любопытно. В Никарагуа за три дня до отъезда к нам приехала полиция. Там же сейчас напряженная политическая обстановка. Честно говоря, я думала, что, как только мы возведем антенну, нагрянет полиция. Но полиция приехала через неделю, сфотографировала наши лицензии, проверила паспорта и уехала.

Пока неохваченным у меня остается только один континент — Австралия. Во всех остальных я уже побывала. Арктику и Антарктику не учитываю — не люблю холод, да и технически это непросто устроить: нужно лететь, потом плыть, а отпуск все же не резиновый. Сейчас на моем счету около двадцати островов: Большой Березовый на Балтике, Курилы, Сахалин, Мальдивы, Мадейра, Джерси, Большая Кукуруза, Галапагосы…

Но мы ездим не только на острова, иногда и в континентальные страны. Недавно была экспедиция в Ботсвану — побывали в Африке, посмотрели на диких животных и съездили на водопад Виктория. У нас был дом с забором, и каждый вечер мимо наших окон к реке ходили слоны. А нам нужно было выкинуть за пределы нашей территории провод, чтобы лучше слышать. Я пыталась договориться с хозяйкой, чтобы она нам дала в сопровождение мальчиков. Мальчики отказались наотрез: «Там же слоны!» Мы удивились: «Где слоны?» Пригляделись — а там кустарник, и в нем действительно всегда слоны. Нам пришлось договориться со специальным гидом. Чувство, когда на нас вышел дикий слон, было не из приятных. Причем в основном там были мамы со слонятами. Для нас слон — это слон в зоопарке, он такой прикольный. А на самом деле это страшные животные. Мы оттуда жаловались знакомым, что не можем протянуть веревочку, потому что слоны. Нам посоветовали: «Ну вы тяните не по воздуху, а по земле». Как будто если мы будем тянуть не по воздуху, а по земле, слоны нас не растопчут!

Как может пригодиться радиосвязь

Однажды мы были в экспедиции на остров Монерон, он находится недалеко от Сахалина. Через полгода приходит письмо из прокуратуры. У нас с мамой одинаковые инициалы, и в прокуратуру вызывают Бойченко Е.В. Кого — меня или маму? Непонятно. Поехали вдвоем. Оказалось, вызывали меня: «Вы были на острове Монерон?» — «Была». — «Там в этот момент потерялась яхта. Не принимали ли вы сигналы SOS?» — «Нет, — говорю, — если бы мы приняли сигнал SOS, мы бы передали куда надо». Было очень сложно объяснить следователю, как работает радиосвязь. У него были совершенно другие представления. Мы же не сидим все на одной частоте и все друг друга слышим. Частот много, и даже если яхта выходила в эфир, то она могла быть на одной частоте, а мы на другой.

Когда в 1988-м было землетрясение в Спитаке, многие радиолюбители поехали в Армению обеспечивать связь. Люди со всего СССР пытались найти там своих родственников. Связи никакой не было, и контакт происходил именно через радиолюбителей. Например, звонили моему знакомому из Львова, он связывался с Арменией, диктовал имена и фамилии, людей искали. В таких событиях радиолюбители принимают участие. С тех пор мобильная связь и интернет сильно продвинулись. В развитых странах это не так актуально. Но и сейчас в случае землетрясений в Азии, где со связью не очень хорошо, объявляются частоты, по которым можно передавать информацию. Мобильная связь — это хорошо, но вышка упала, и вы остались без мобильной связи.

Зачем выходить в эфир, когда есть скайп? Радиоэфир и скайп — это разные вещи. В скайпе вы не знакомитесь со всем миром. А вот радиосвязь — это повод. Вы провели эфир, начали общаться. Потом это перетекло в скайп. А вот со скайпа я никогда не начинала знакомства. В каком-то смысле соцсети — аналог радиосвязи. Но радиосвязь мне нравится больше. Интереснее приехать в какую-нибудь глушь, поставить антенну и работать в эфире, чем сидеть дома в фейсбуке.