Григорий Константинопольский о «Русском бесе», 90-х, Триере и темных силах
Фотография: PhotoXPress
В прокат вышел «Русский бес» — кровавая черная комедия Григория Константинопольского («8 ½ долларов», «Кошечка», «Пьяная фирма») с отсылками к «Американскому психопату», русской классике и новостной повестке. «Афиша Daily» поговорила с Григорием, получившим на «Кинотавре» режиссерский приз, о неснятых фильмах, «похорошевшей» Москве и миллениалах.
— Вы говорите в интервью, что «Русский бес» — кино о том, что 90-е никуда и не уходили. Молодые режиссеры сейчас тоже про это снимают. Вы видели, что сделали Кантемир Балагов с «Теснотой», Даша Жук с «Хрусталем» или Аня Крайс и «Нашла коса на камень»? Как они вспоминают это время?
— «Вспоминать 90-е» — смешно говорить про людей, которым 25–30 лет сейчас: они ничего про это время не помнят. Что может вспомнить Кантемир? Воспоминаний как таковых в «Тесноте» нет, но фильм получился крутой.
— То, что молодые режиссеры снимают время, когда не жили, и думают о нем, вызывает скепсис?
— Ну почему. Подумать вообще полезно. С плеча рубить вредно, а подумать — всегда хорошо.
— У вас есть самый любимый русский фильм из 90-х, чтобы включить и душой отдохнуть?
— Их много. По одному почти у каждого режиссера. Назовите автора — и я сразу скажу, что. Балабанова «Война», «Груз 200» и «Мне не больно» (но они не 90-х). «Брат» — великий фильм, но его герой мне не нравится. Вещи типа «Ширли-мырли» про этот безумный, безумный, безумный мир — китчевый, конечно, но я знаю очень много поклонников этого фильма, хотя сам им не являюсь. Луцик и Саморядов сделали «Окраину». «Вор» Павла Чухрая — шикарное кино. На стыке десятилетий Филипп Янковский снял отличный фильм «В движении». Потом в нулевые был фильм Максима Пежемского «Мама, не горюй», Дмитрия Месхиева «Американка», Валерия Тодоровского «Страна глухих» и много других еще. Тогда делали от вольного — в том смысле, что никакой конъюнктуры не было вообще: каждый снимал так, как ему больше нравится.
Кадр из фильма «Русский бес»
— Монеточка в песне про 90-е как раз иронизирует над ностальгией об этом десятилетии, а режиссер (Михаил Идов. — Прим. ред.) помещает ее как раз в балабановский фильм «Брат». Вы видели? Как вам?
— Я не увидел иронии и не заметил никакого стеба. Клип не убедил меня вообще. Я увидел только, что чувак все делает на полном серьезе. Может быть, я просто не уловил иронию: но обычно со мной это редко бывает. Потому что я люблю смешные ироничные вещи и стебалово. Может быть, автор просто не донес, а когда понял, что у него что-то не получилось, сказал, что это ирония такая. А может быть, средств не было, а опыта у него нет, чтобы из двух копеек сделать пятьдесят. Но недавно я посмотрел трейлер «Юмориста» (режиссерский дебют Михаила Идова, выходит в прокат 1 марта. — Прим. ред.). Не знаю, что это будет в итоге, но я очень жду его: круто выглядит, красиво снят, и интересно посмотреть дебют — первый фильм Идова как режиссера.
— За время вашей карьеры два ваших фильма заморозили и так и не выпустили. Что это было за кино?
— Не особенно приятно это вспоминать. Один фильм распотрошили, сделали из него хрен знает что — и я снял свою фамилию с титров. А второй лежит на полке смонтированный, но без компьютерной графики. И говорить об этом не самое приятное занятие.
— Как человек, который очень долго искал деньги на «Русского беса», скажите, люди, которые дают деньги на кино, сами по себе сильно изменились с начала вашей карьеры?
— Внешне — очень, по сути — нет. Но я говорю про взрослых. Появились молодые продюсеры, с которыми я не работал. Я не думаю, что они люди с деньгами, но это люди, которые могут деньги привлечь. Старые тоже снаружи поменялись, но по сути не поменялось ничего.
— И Москва похорошела, а на самом деле не похорошела?
— Для кого-то она похорошела. Для тех, кто любит попкорн, пластмассу, фейерверки и огни. Она стала туристическим среднестатистическим европейским городом. Жить в ней — особенно в центре — очень тяжело. Я не смог и уехал.
— Ваш фильм перекликается со стилистикой Константина Богомолова — по чувству юмора, отношениям с классикой. Вы видели его работы?
— К сожалению, я не дошел ни до одного его спектакля. Он меня не приглашал, а я редко куда-то выбираюсь. Слышал очень разные отзывы — а если про человека говорят разное, значит, он яркий.
— Кого вы изначально хотели позвать на роль Беса и почему решили сыграть его сами? В интервью говорили, что не смогли найти актера, который согласится работать бесплатно.
— Давайте мы не будем называть нашего героя таким образом. Мы назовем его Черный человек. Я хотел, чтобы эту роль сыграл Филипп Янковский, но так и не понял: то ли он прочел сценарий и ему не понравилось, или сценарий до него не дошел. Просто когда я посылаю текст, то редко потом перезваниваю. Если человек зацепился — то да. Я подумал, что будет здорово взять Филиппа, но он не отвечал, и я решил сыграть сам.
— Часть бюджета «Русского беса» — роли для массовки в сцене ограбления банка, которые вы продавали открыто. Какой был ценник?
— Уже не помню. Недорого — тысяч десять, кажется. Но это и не роли, а просто появление в фильме.
— «Русский бес» целиком из мира Достоевского. Какой у вас любимый Достоевский? Много о нем вспоминали, пока писали сценарий?
— Я как-то про него и не забывал — такие авторы всегда с тобой. Не бывает определенного «любимого Достоевского»: это ведь не что-то отдельное, а, по сути, один роман. Драматургический принцип построения один и тот же: у Достоевского любая сцена начинается чинно и благородно, а развивается в невообразимый, возмутительный, безобразный скандал. В «Идиоте», «Бесах» и «Братьях Карамазовых» все ровно так и происходит. Как и у меня. По-началу — чинно и благородно, а под конец — полный скандал.
Кадр из фильма «Русский бес»
— В «Русском бесе» как раз такой главный герой, в котором, как мы постепенно понимаем, живут черные силы и помогают ему добиваться желаемого. Нужен ли Черный человек, чтобы сейчас преуспеть в России?
— Роль Вани (Макаревича. — Прим. ред.) — это, конечно, карикатура. К сожалению, порой такое бывает часто (но не только в России, а вообще везде): постоянная борьба внутри человеческого сердца. Прибегать к темным силам — внешне самый простой способ, пока не окажешься в аду.
— Как вам триеровский ад в «Доме, который построил Джек»?
— Вообще, двойственное ощущение. С одной стороны, фильм мне показался скучноватым. А последние 15 минут — шедевр. Я не мог оторваться и несколько раз пересматривал кино с момента, как приходит Вердж и забирает Джека в ад: завораживающее зрелище, великолепно сделанное.
— И как ваш бес, только не русский. Несколько лет назад вы разговаривали с моими коллегами (интервью для «Афиши» 2011 года «Выросло поколение идиотов») и очень злились на новое поколение. Вы передумали по поводу него или успели укрепиться во мнении?
— Все люди разные — так тоже нельзя говорить. Просто у меня вызывает раздражение, когда люди начинают судить о том, чего они не знают, под влиянием, скажем, пропагандистских текстов или просто чужих мнений. Если ты не знаешь каких-то вещей, зачем об этом говорить? Говори о том, что знаешь. А так, конечно, вокруг полно приятных молодых людей, с которыми я дружу, и у меня нет совершенно никакого предубеждения против них: это было бы просто глупо. Молодежь прекрасна по определению, потому что она молода. Просто когда она начинает задаваться и быть умнее, чем есть на самом деле, это всегда неприятно.
— Какие у вас планы? Что дальше?
— Этой осенью я уже снял новый фильм — «Гроза» Островского. Он будет готов к лету. Это современная версия, Катерину в ней сыграла Люба Аксенова, Кабаниху — Вика Толстоганова, Феклушу — Маша Шалаева, Кудряша — Саша Кузнецов, Барыню — Алиса Хазанова, Бориса — молодой артист Сережа Городничий…
— Как всегда одни звезды?
— Это мой стиль. Люблю хороших артистов, а они чаще всего любят меня. В — взаимность.
Подробнее на afisha.ru
