«Это чистый покер»: Сергей Подстаницкий — о тонкостях коллекционирования искусства

В Хлебном доме музея-заповедника «Царицыно» работает выставка «Портрет XVIII века», где можно увидеть 140 работ из одного из лучших частных собраний Москвы. Коллекционер Сергей Подстаницкий рассказал «Афише Daily», как можно узнать Потемкина в женском портрете и почему коллекционеров обвиняют в краже тапочек, и показал любимые картины из коллекции.

Как работал антикварный салон в ЦДХ

В 1998 году я писал обозрения антикварного рынка для «Независимой газеты», как вдруг — кризис. Денег неожиданно сразу стало ощутимо больше, и я смог купить давно присмотренную акварель художника Николая Поливанова, близкого друга Лермонтова, с которым тот сначала учился в Школе гвардейских подпрапорщиков и юнкеров, а потом служил в гвардии. На акварели было изображено надгробие.

В те годы в Москве проводился знаменитый Антикварный салон в ЦДХ — светское мероприятие, на которое из Петербурга привозили какие-то непонятые вещи, только-только найденные на чьих-то антресолях. Антиквары спешили притащить их в Москву, едва успевая умножить цену на два — или нолик приписать. На Антикварный салон с удовольствием ходили все. Особенно было популярно прийти на распаковку — то есть за день до открытия, когда только-только прибывали коробки. Все антиквары и коллекционеры в коробки совали носы и копались в надежде найти что-то самыми первыми.

В ЦДХ можно было купить задорого то, о чем все уже понятно, — условно говоря, какого-нибудь Саврасова с атрибуцией или Репина, — а можно было найти за копейку канарейку. Я лично купил там много всего интересного — в том числе из коллекции Николая I картины, акварельные портреты известных художников, которые продавались как работы неизвестных. Акварельку Поливанова я купил не там, а в антикварном магазине на Арбате. Цену, честно говоря, не помню, да и самой картинки у меня уже нет. Со временем она перестала казаться мне такой уж интересной — и я ее продал.

Как узнать, кто изображен на портрете

Портреты меня с детства завораживали. Гуляя по военной галерее Зимнего дворца в Эрмитаже, я чувствовал, что они на меня смотрят. Все эти мужественные лица — завитые, напудренные, но уже без париков, — даже при полном параде сохраняющие брутальность. Портреты военных я люблю еще и потому, что с ними бывает намного проще разобраться. Портрет неизвестного зачастую так и остается портретом неизвестного. Пожилой мужчина в халате — ну какие еще тут можно сделать выводы? А с военными все интересней: по мундиру и орденам портрету, который сто лет считался безымянным, можно вернуть имя, найти биографию человека.

Тут, в общем, понятно, как работать: сначала определяется мундир, потом просматриваются списки — какие-то опубликованные, что-то есть в архивах. Конечно, тоже не всегда бывает легко. Во-первых, это может быть единственный портрет человека, и других его изображений, которые бы могли подтвердить догадку, нет. Во-вторых, какие-то ордена или даже форма были приписаны позднее. Например, на выставке в «Царицыно» можно увидеть портрет графа Сент-Олера — молодого мужчины в синем гвардейском мундире и с алой лентой через плечо. Совершенно точно известно, что орден был ему пририсован в 1814 году, хотя сам портрет писался на тридцать лет раньше — еще при Людовике XVI, когда у Сент-Олера никаких орденов не было вовсе. Известно, что он был телохранителем короля и прожил долгую жизнь. Его не коснулся террор Французской революции — он вовремя эмигрировал, а когда вернулся, то за верность королевскому дому его наградили орденом Святого Людовика. И либо он, либо его родственники попросили награду дорисовать. И тут, конечно, невозможно обмануться: живописец, который ленту писал, был не таким хорошим художником, как Рослин.

Картина Петра Соколова из коллекции Сергея и Татьяны Подстаницких

Атрибуция картины — зачастую вопрос удачи и везения. Недавно совсем у меня был случай. Я купил отличную графическую работу Петра Соколова (русский живописец и график, племянник Карла Брюллова, художник — оформитель книг Тургенева и Некрасова. — Прим. ред.). Купил по интернету — очень дешево, как «неизвестного автора». При этом вещь абсолютно узнаваемая, хорошо читаемая — любой человек, который хоть немного темой акварельных портретов занимается, сразу бы определил: несомненный Соколов! К тому же вариант этой самой работы — портрет графини Разумовской — хранится в Русском музее. Да, на портрете нет подписи, но есть дата, и она сделана настолько характерным почерком Соколова, что ошибиться просто невозможно. И вот так мне повезло, что никто не обратил внимания, никому портрет этот не попался на глаза вперед меня, и я купил его, неатрибутированный, буквально за копейки.

Как купить Рериха задешево

Много лет назад по интернету я просматривал сайт маленького финского аукциона и увидел три акварели, несколько гротескно изображающие каких-то скандинавов. Под акварелью имелась подпись по-фински «Неизвестный художник. Карикатуры» — и все. Кажется, даже размеры указаны не были. Цена была копеечная. Мне эти три вещи сразу показались похожими на театральные работы Рериха. И я решил рискнуть — купил. А когда их заполучил, то первым сюрпризом оказалось то, что акварелей не три, а двенадцать. И многие из них имели авторские надписи, сделанные очень характерным рериховским почерком. Оказалось, что это эскизы костюмов к знаменитой в свое время постановке ибсеновского «Пер Гюнта» в Московском художественном театре 1911 года. Причем в разных российских музеях на тот момент было известно одиннадцать эскизов костюмов из этой серии, а тут сразу двенадцать!

Оказалось, что все они еще до революции упоминались в описаниях знаменитой коллекции петербургского фабриканта Левкия Жевержеева, специализировавшегося на истории театра. В 1918-м предприятия Жевержеева были национализированы, и он, оставшись без средств к существованию, был вынужден продавать вещи из своего собрания. Так рериховские работы были куплены каким-то финном, а может, и просто выменены на еду (в то же время, к примеру, барон Врангель отдал свою коллекцию миниатюр финскому крестьянину за мешок картошки). Почти сто лет эскизы были недоступны специалистам и только сейчас вернулись на родину. Кстати, значительную часть сохранившейся коллекции Жевержеев передал в Петроградский театральный музей и получил в нем должность заместителя директора. Должность эту он занимал до 1942 года — он не умер от голода во время блокады.

Иоганн Барду. Портрет молодого человека в желтом кафтане, 1770–1780-е
К сожалению, персонаж, изображенный на этом портрете, нам неизвестен. Мы не знаем даже, действительно ли был этот портрет написан в России. Но тем не менее данная работа является ярким и характерным образцом пастели своей эпохи

1 из 4

Владимир Боровиковский. Портрет княгини Натальи Репниной, середина 1800-х
Портрет Репниной Боровиковский писал уже после ее смерти, получив большой заказ на создание серии портретов князей Волконских и Репниных. Боровиковский писал княгиню на основе портрета шведского художника Пера Краффта Старшего, добавил множество деталей, а также заменил прическу на более модную. Портрет со временем оказался у князя Михаила Волконского и, по легенде, побывал в сибирской ссылке вместе с его потомками, осужденными за участие в декабристском восстании

2 из 4

Федор Рокотов. Портрет дамы, 1780-е
Работы Рокотова встречаются и в музейных собраниях, и в частных руках достаточно редко. Конкретно эта вещь происходит из коллекции князей Лихтенштейнских, страсть которых к коллекционированию всем известна. Но поскольку коллекционерские устремления Лихтенштейнов больше направлены на старых мастеров, несколько лет назад они решили почистить свое собрание и избавиться от вещей, которые им менее интересны. В том числе на лондонском аукционе был продан и этот портрет, который теперь хранится у меня

3 из 4

Хорнунг. Портрет мужчины в синем кафтане, конец XVIII века
Некоторое количество экспонатов моей выставки — портретная миниатюра. Одна из миниатюр — работа Хорнунга (вторая слева во втором ряду). Это был очень качественный портретист, который, видимо, приехал в Россию в екатерининские времена и писал местных буржуа. В России XVIII–XIX веков были востребованы иностранные художники. Часто заказчики не обращали внимания на адекватность цены, которую они платили за не всегда качественно выполненную работу. Главным было то, что мастер не из России

4 из 4

Что такое «Свиной глаз»

Умение видеть картину и понимать, что ты видишь, — это очень индивидуально. Я знаю некоторых коллекционеров и антикваров, проживших долгую жизнь и передержавших в руках массу вещей, которые не отличают подлинник от копии (на языке коллекционеров это называется «свиной глаз»). Хотя пытаются проводить какие-то экспертизы, анализы. Обычно с такими людьми я не пересекаюсь: они не в состоянии видеть то, что вижу я, и мы, соответственно, не можем быть полезны друг другу. Но бывает, что они сами приходят и мучают открытиями.

Например, приносят картину и говорят: давайте вот проконсультируйте меня, это же явно Шишкин. Ты им говоришь: нет, это точно не Шишкин. Они удивляются: ну как же не Шишкин, вот же у меня есть вырезка из журнала «Огонек», здесь Шишкин и здесь Шишкин. Объясняешь: здесь елка и здесь елка, но все же не Шишкин. Они обижаются, начинают нести негатив, говорить о тебе «он ничего не понимает, коррумпирован, не хочет, чтобы великая картина Шишкина заняла свое место в истории искусства».

Самообман среди коллекционеров — это нормальное и имеющее место явление.

У меня самого такое бывает, но, к счастью, редко. Обычно это происходит, когда видишь на каком-то интернет-аукционе очень плохого качества фотографию и думаешь: может быть, да, но, может, и нет. И просто мысленно закладываешь возможность ошибки. Ну и, конечно, смотришь уже потом на вещь живьем и понимаешь, что нет. Но поскольку ты заранее сомневался, не так больно.

Мне повезло, прежде чем начать покупать, я очень-очень много вещей передержал в руках — изучал, рассматривал. Причем не только какие-то хорошие вещи, а просто вещи плохого качества, рыночные. Одна из проблем нашей музейной экспертизы в том, что хранители знают только вершины творчества художников, только лучшие их произведения, и вовсе не знают середняка и донного искусства. В Третьяковской галерее был случай — к счастью, много лет назад, — когда сотрудники, хорошо знавшие русское искусство, но совершенно не интересовавшиеся, чем торгуют на европейских аукционах, были введены в заблуждение. Они не знали, что работы некоторых европейских художников, которые работали, допустим, в одно время с Шишкиным, оказались впоследствии подписанными его фамилией (это делалось теми, кто был заинтересован в том, чтобы подороже картины продать). И многие из этих работ подтверждались сотрудниками галереи как работы Шишкина, хотя таковыми не являлись. Ну да, ведь действительно похоже, и ведь был у художника дюссельдорфский период. А то, что в этой дюссельдорфской школе работали другие художники, они в расчет не приняли.

О покупке «на адресах»

Большинство покупок я делаю через аукционы, блошиные рынки, антикварные салоны. Вообще, есть несколько типов покупателей искусства. Себя я отношу к тем, кому проще покупать, когда у вещи есть точная цена, и она фиксированная, и я понимаю, что либо у меня эти деньги есть, либо нет. То есть либо плачу, либо торгуюсь, либо прохожу мимо. А есть коллекционеры, которые занимаются покупкой «на адресах». И это чистый покер. Во-первых, люди «на адресе» могут оказаться малоадекватными или совсем неадекватными. Во-вторых, многие торгуются так: а мы не знаем цену (хотя, конечно, все прекрасно знают), а вы предложите нам что-нибудь. И дальше ты вынужден мучиться: предложишь много — потеряешь деньги, предложишь мало — вытолкнут взашей.

Профессионалы, которые покупают искусство «на адресах», специализируются на общении. Я бы не сказал, что у этих людей мошеннический склад характера, но знаю, что, если бы у них не было антикварного бизнеса, они бы точно могли стать прекрасными манипуляторами. И лишь благодаря тому, что антиквариат приносит им стабильный доход, они этим не злоупотребляют. Сам я «на адресах» бывал только по рекомендации и в исключительно культурных домах. Как интроверту мне тяжело и неинтересно терпеть причуды малознакомых людей. А нелепые истории «на адресах» нередки. Например, один знакомый собиратель ходил в гости к наследникам художника, покупал у них работы на довольно серьезные суммы, но в какой-то момент ему отказали от дома без объяснения причин. Позже выяснилось, что его заподозрили в пропаже тапочек. Спустя какое-то время те же люди обвинили другого коллекционера в пропаже ластика.

Иван Пескорский. Портрет Ж.Ф.Ги ле Жантиля, графа де Паруа, 1783

1 из 6

Неизвестный художник. Портрет дамы с табакеркой, 1770–1780-е
Это портрет, скорее всего, представительницы богатой купеческой фамилии — уж слишком напоказ выставлены все богатства. Колоссальных денег стоящая шуба, расшитая бранденбурами, серьги, многочисленные перстни, золотая табакерка — все это указывает на серьезные финансовые возможности изображенного на холсте персонажа. И при этом атрибуты, по всей видимости, были настолько важны для портретируемой дамы, что она не обратила внимания и не попросила завуалировать бородавку на носу

2 из 6

Анжелика Кауфман. Портрет Софьи Бем, 1780-е
Кауфман была одной из ведущих европейских мастеров второй половины XVIII века, что очень любопытно, так как женщин-художников во все времена, а уж тем более тогда, было не так много. На портрете — Софья Андреевна Бем, фрейлина императрицы Екатерины II и падчерица Фридриха Бауэра, который, с одной стороны, был боевым генералом, прославившимся на русско-турецких войнах, с другой — талантливым инженером, благодаря которому в Царском Селе, к примеру, был проведен водопровод, а берега Невы одеты в гранит

3 из 6

Карл Христинек. Портрет пажа, 1780-й
Персонажами портретов Христинека в основном были представители русских аристократических семейств. На выставке мы видим другую его вещь — портрет неизвестного мальчика, судя по мундиру, императорского пажа. В течение последних ста лет он хранился в частной коллекции как работа Федора Рокотова. Оборот картины был закрыт дублировочным холстом. Когда во время реставрации его сняли, то обнаружили подпись Христинека — такую же, как на других его работах, что хранятся в Эрмитаже и Русском музее

4 из 6

Александр Рослин. Портрет К.Ж. де Бопоя, графа Сент-Олер, 1781
Этот представитель старинной аристократической французской семьи вошел в историю как телохранитель короля. За верность королевскому дому был награжден высшей степенью военного ордена Святого Людовика, лента которого и была приписана на это портрет. К сожалению, мастер, который писал алую ленту и орден на груди Олера, был не так хорош, как Рослин, и потому они очень выделяются на фоне блистательного портрета. Но мы с женой решили ленту с орденом не смывать

5 из 6

Дмитрий Левицкий. Портрет великой княгини Марии Федоровны, вторая половина 1780-х — первая половина 1790-х
Картина долгое время хранилась у британской аристократки мадам Памелы Пиджон. Она была крупным дилером антикварной мебели, и к ней обращались даже представители королевской семьи и крупные коллекционеры со всего мира. В ее особняке имелась русская комната, центром которой был этот самый портрет, и резная рама с орлом была заказана для создания русского впечатления от русской комнаты

6 из 6

О неизвестных русских художниках

Один из моих любимых портретов — портрет графа де Паруа с пририсованным на нем фамильным гербом с драконом и красными звездами — сейчас висит на выставке в «Царицыно». Де Паруа сам по себе интересный персонаж. Офицер, художник, коллекционер. У него была колоссальная коллекция ренессансной бронзы, которую после революции купил кто-то из испанских Бурбонов, в результате чего она частично попала в Музей Прадо и до сих пор там хранится. Параллельно де Паруа, будучи убежденным монархистом, рисовал карикатуры на Наполеона, за что его даже арестовывали и держали в крепости несколько месяцев. Но поскольку Наполеон в то время заигрывал со старой аристократией, для графа это прошло без последствий.

О художнике, который написал его портрет, до недавнего времени мы не знали совсем ничего. А это Иван Пескорский, который учился в петербургской Академии художеств, подавал большие надежды и был отправлен на стажировку в Париж, где он из поля зрения русских и пропал. Приходили какие-то обрывочные сведения, что он пьет, играет в азартные игры. Долгое время о его работах парижского периода не было ничего известно — и советские искусствоведы делали вывод, что заграница погубила большой русский талант. Но когда границы открылись, и вещи Пескорского стали появляться на европейских аукционах и блошиных рынках — и я сам купил там несколько его произведений, — стало очевидно, что в Париже он нормально жил и работал, и качество его работ ничуть не упало. А если смотреть на миниатюры — в «Царицыно» на выставке можно найти две акварели на кости, — то видно, что у человека абсолютно твердая была рука, а все рассказы о том, что он пил запоями, не более чем клевета. В Россию художник так никогда и не вернулся — видимо, нашел во Франции достаточное количество заказчиков, а возвращаться на родину, где нужно было встраиваться в иную, незнакомую систему заказов, ему было уже несподручно.

В России выдающихся художников было немного. Одна из причин — люди чисто психологически предпочитали платить иностранцам. Петербург и Москва были заполонены иностранными живописцами, которые получали баснословные деньги. А русские в основном были либо у них на подхвате, либо уезжали в провинцию, где возвращались в примитив и писали, как выражается один мой знакомый, «шедевры криворожья». Вполне возможно, у русских художников был шанс развиться, но их вытесняла европейская конкуренция. Чтобы вырваться, нужно было прилагать колоссальные усилия. И Рокотов, Левицкий, и Боровиковский — работы этих трех главных русских портретистов XVIII века можно увидеть сейчас на моей выставке в «Царицыно» — кроме таланта обладали еще огромной пробивной силой.

Где в Европе продают русское искусство

Есть несколько знаковых событий года, на которые все ездят, под которые обычно подверстывается все остальное, — Русские торги в Лондоне в конце весны и под Рождество и Биеннале антикваров в Париже в начале осени. Их я стараюсь не пропускать. Русские торги — это событие мирового масштаба, которое касается всех, кто собирает и продает русское искусство. На него слетаются знатоки и дилеры со всего мира. Биеннале антикваров — одна из крупнейших в мире ярмарок, и там не только русское искусство. Но я так люблю Париж, что мне только дай повод туда поехать.

В Париже на Биеннале есть день перед открытием — для ВИП-клиентов и коллекционеров. На эту вечеринку приглашают ограниченное число гостей, все пьют шампанское, смотрят новинки, договариваются о сделках. Все последующие дни Биеннале открыта, и кто угодно может зайти, посмотреть, поторговаться и, может, даже что-то купить. Мне в первый день на Биеннале приезжать необязательно. У меня специфический интерес, и мои вещи меня обычно дожидаются. Мой интерес — находить что-то недопонятое и недоатрибутированное. А если продают что-то известное, да еще и задорого, мне это неинтересно и не всегда по карману.

О том, как Потемкин стал женщиной

Неизвестный художник. Портрет князя Григория Потемкина-Таврического, 1780-е — первая половина 1790-х

Практически все свои покупки, сделанные в Европе, я привожу сам. Вывоз из Европы вещей до ста тысяч евро совершенно свободный, и, условно говоря, купив портрет неизвестного мужчины в халате на блошином рынке в Париже, просто кладешь его в чемодан. Именно так я приобрел портрет Григория Потемкина. Дилер на парижском блошином рынке обратил мое внимание: только посмотрите, прекрасный женский портрет XVIII века! Я сразу все понял. Дело в том, что у великого князя Николая Михайловича (родного дяди Николая II, историка, составителя иллюстрированного каталога «Русские портреты XVIII и XIX столетий. Издание Великого князя Николая Михайловича». — Прим. ред.) было опубликовано почти аналогичное изображение Потемкина, которое долго хранилось у его наследников — у графов Браницких. Тот же профиль, тот же всклоченный волос. Это именно что домашний портрет; на самом деле большую часть своей жизни Григорий Потемкин провел именно в таком виде — не в мундире с орденами, а в халате. Он хандрил, лежал на диване — иногда занимался государственными делами, но чаще просто находился в жесточайшей депрессии. Но я торговца не стал расстраивать — и забрал у него Потемкина под видом женщины с двойным подбородком.

Коллекционировать можно по-разному. Есть дорогие и богатые темы — например, собирать художников «Мира искусства» или русский авангард, — и тогда помимо любви к искусству это еще и желание показать, что у тебя много денег. Совсем другое дело — собирать графику, которую в современной России долго знать не знали и не понимали (хотя в Америке и Европе графика — уже давно массивный и очень интересный сегмент коллекционирования; но все-таки для понимания графики нужен определенный уровень культуры). С портретами своя трудность. Чтобы коллекционировать портреты, нужно иметь какое-то понимание истории, когда ты можешь эстетически насладиться портретом и рассмотреть его не только в культурном, но и в историческом контексте. Интересоваться искусством и собирать его никогда не поздно. Сегодня этим может заняться каждый. Это двадцать лет назад все было очень сложно — и интернет был в зачаточном состоянии, и чтобы найти какую-нибудь антикварную галерею или салон, нужно было потрудиться, — а сегодня просто заходишь на [аукционный портал] BidSpirit и смотришь. Стоит только начать — как говорится, дурное дело нехитрое.